Философия энтропии. Негэнтропийная перспектива - [58]

Ментальная работа Демона Максвелла не равнозначна термодинамической работе в некой закрытой макроскопической картине мира: речь не о физическом, а о мысленном эксперименте; хотя мысленный эксперимент должен соответствовать законам логики, он исходит из предпосылок, имеющих статус аксиом. Но это не умаляет достоинств эксперимента, поскольку аксиомы являются необходимой предпосылкой любого познавательного процесса; в конце концов, любая парадигма исходит из подобных предпосылок. Мы говорили уже, что чем больше мы знаем, тем меньше энергии необходимо вкладывать в осуществление полезной работы (хотя, конечно, нужно потратить еще больше энергии на самосохранение).

Если развитие науки будет связано с нравственными идеями, то наука может уменьшить энтропию. Нравственные идеи, правда, являются ситуационными, однако весь контекст нашего универсума и нашего онтологического статуса можно рассматривать как одну ситуацию – однократное и неповторимое сплетение обстоятельств – внутри которой мы действуем, реализуя свои способности выбора.

У нас множество причин верить в то, что синергия духовного и материального в состоянии корректировать законы энтропии. Чтобы претендовать на познание природы универсума, необходимо объединить все сложные критерии, которыми мы располагаем, причем с оптимальными показателями релевантных параметров. Такой труд будет служить негэнтропии: сам по себе установится порядок, значительно уменьшающий энтропию.

Столкновение разума с всеобщей энтропией, попытка философского рассмотрения ее сущности и природы, поиски внутренних потенциалов мышления для преодоления ее неблагоприятных для жизни последствий – негеэнтропийная духовная сила, творческая сила, направленная к центру со всех сторон периферии. Такое столкновение спонтанно и пока не носит характер общечеловеческой стратегии. Но даже в сегодняшнем виде оно дает миру все более широкий и глубокий смысл и значение.

Концентрация мудрости или негативной энтропии соотносима с мерой порядка, направленного к смыслу высочайшего разрешения, глубине и широте охвата картин сущности – картин, по сути, требующих особой формы порядка. Человек в состоянии не только привести разрозненные факты в порядок знания, сформировать отдельные образы и краски в порядок скульптуры и картины, какофонию – в порядок мелодии, неорганизованные слова – в порядок романа, но и частные знания, туманные метафизические эмоции направить к мудрости, временные удовольствия и счастье – к блаженству и благодати, преходящее – к целесообразному; в конечном итоге, возможно, он сможет даже воплотить, реализовать свои ценнейшие духовные достижения в более широком контексте реального общества коммуникации. Такое гипотетическое будущее положение вещей мы можем назвать осуществленной философией. От этого идеала мы еще далеки, но путь к реализованной философии – особенно, если этот путь мы будем понимать как начало регулятивно-эвристическое, динамическое, а не индикативно-буквальное, статическое – открыт.

На основе рассмотренного в данной книге у нас есть основания верить, что для повышения упорядоченности открытой системы не обязательно – как обычно считается – соразмерное повышение неупорядоченности окружающей среды. С этой точки зрения, негэнтропия достижима путем исследования собственного внутреннего мира и извлечения из него некоторого объема энергетически бесплатного потенциала знания, дарованного творению творцом. Оптимизм в связи с негэнтропийными возможностями универсума и человека, как его сегмента, нельзя назвать безосновательным. Скорее безоснователен одномерный научный пессимизм о всемогуществе энтропийных сил – т. е. взгляд на мир, согласно которому имманентность абсолютно закрыта и не имеет шансов получить помощь из трансцендентности.

В глубинах нашего разума кроется усыпленный и пока еще неактивированный шифр, способный решать бесплатно природные загадки. Медиум этого шифра – генетическая запись, а его телос – возвращение к божественной искре или хотя бы к какому-то межгалактическому источнику[106]. В конечном итоге, если бы демон Максвелла обладал полнотой знания, он мог бы противостоять термодинамическим принципам. Он мог бы превратить негэнтропию в информацию и наоборот по собственному желанию. Проще говоря, если бы мы знали все, мы все бы могли, даже победить энтропию и смерть[107]. Разумеется, здесь под знанием подразумевается нечто гораздо большее, чем инструментальное и прикладное знание – мы имеем в виду подлинное знание, претендующее на достижение мудрости, этого идеала и эвристической цели философии.

Если человек не справится с собственными химерами, он рискует безвозвратно уничтожить эволюционную мудрость, накопленную в течение миллиардов лет. Но у него все еще есть шанс умножить мудрость до уровня изменения природных законов и поворота течения энтропии.

Дополнение

В самом конце мы приведем доказательство существования Бога, обладающее иммунитетом к недостаткам, говоря словами Канта, онтологически-априорных (абстрактных, формальных) доказательств, а с точки зрения содержания превосходящее существующие космологические и физико-теоретические (апостериорные) доказательства. Назовем это негэнтропийным доказательством существования Бога!