Филипп IV Красивый. 1285–1314 - [97]

Эта случайная смерть не могла не поразить людей суеверных и злонамеренных. Вслед за Климентом V и Ногаре, они видели в этом акт небесного наказания или проклятия. Это стало отправной точкой легенды, согласно которой с вершины своего костра Жак де Моле призвал Папу, Короля и Хранителя Печати предстать перед Богом в течение года. Однако Магистр Храма умер 18 марта 1314 года, а Ногаре — в предыдущем году[365]…

Но в то время сознание людей находилось в глубоком смятении. Борьба против Бонифация VIII, и чудовищные обвинения, выдвинутые против него Ногаре, суд над тамплиерами, бесчестье которых становилось очевидным, падение этого ордена, который когда-то пользовался таким уважением, поколебали убеждения и вселили сомнения в народные души. Небо было полно угрожающих предзнаменований. Пророки то тут, то там возвещали об эпохе бедствий и правлении Антихриста. Раздавались странные причитания:

Car Jésus Christ

Nous fait savoir

Que né pour voir (vraiment)

Est Antéchrist.

Plus n'est lié,

Car délié

Court par le règne…[366]

Король Филипп, носивший прозвище Красивый, чьи останки были захоронены в склепе Сен-Дени, подвергся поношению. Он умер непонятым, как и жил. Люди хотели видеть только обратную сторону его правления: злоупотребления, политические преступления, деспотизм, и они были удивлены, что такое красивое лицо скрывало такую черную душу. То, что он построил, то, что он начал строить, величие и власть, которые он приобрел, не воспринимались, потому что их еще нельзя было понять, а если и можно было, то они считались ничем. Однако придет время, когда в памяти одного и того же народа правление Людовика Святого и Филиппа Красивого сольются воедино, когда об этом "золотом веке" будут горько сожалеть. Но тогда Антихриста назовут Столетней войной, и благородное королевство Франция согнется от унижения.

V. Сыновья Филиппа Красивого

Людовику X Сварливому было всего двадцать пять лет. Неясно почему он получил такое прозвище Сварливый. Невозможно также сформулировать оценочное суждение о нем, потому что он только взошел на трон. Как только он пришел к власти, он столкнулся с двойной проблемой: провинциальные лиги и реакция двора. В этой серьезной ситуации он мог только попытаться выиграть время, чтобы обескуражить и разобщить лигистов. Все говорит о том, что отец дал ему точный совет, ибо мастерство Филиппа Красивого очевидно в принятых мерах. Людовик X не пытался противостоять лигам; он сделал вид, что сдался. Он не стал созывать Генеральные штаты, чтобы предложить общие реформы, а провел переговоры отдельно с представителями каждой лиги. Он даровал хартии жителям Нормандии, Бургундии, Шампани, Пикардии, Бретани, Оверни и Лангедока. По всей видимости, делегаты добились того, о чем просили; Людовик X, под давлением необходимости, пошел на огромные уступки. В действительности он давал лишь туманные обещания и не брал на себя полных обязательств. Он подтвердил привилегии, оставив за собой право на проверку актов, на которые ссылались члены лиг. Он также исключил "королевские дела", оставив достаточно широкое поле для интерпретации, чтобы эксперты в области права могли воспользоваться им, когда придет время, в интересах короны. Короче говоря, ему без особого труда удалось успокоить возмущение, сохранив при этом свои права и прерогативы. Более того, он легко справился с этой задачей, поскольку члены лиг не требовали никаких гарантий. Тень Филиппа Красивого побуждала их к уважению и осторожности. Более того, дворяне могли быть по-настоящему довольны: король вернул им "право на войну", то есть старое доброе право решать свои споры с помощью частных войн. При дворе оппозиция вельмож была более эффективной. Карл Валуа вдохновлял ее, если не был ее непосредственным руководителем. Возможность была слишком хороша, чтобы окончательно свести счеты с советниками, к которым слишком прислушивался покойный король. Людовик изъял печати у Пьера де Латилли[367], епископа Шалонского. Последний был арестован по обвинению в отравлении своего предшественника Гийома де Ногаре и Филиппа Красивого. Он спас свою голову, передав себя под церковную юрисдикцию. Король заменил его на Этьена де Морнэ[368], камергера Карла Валуа! Прокурора парламента Рауля де Прель[369] обвинили в пособничестве Латилли, но он даже под пытками все отрицал, так что его пришлось отпустить, но его имущество было конфисковано. Оставался всеми нелюбимый Ангерран де Мариньи. Комиссия, едва ли настроенная к нему объективно, изучила его счета и уволила Мариньи с его должности. Но Карл Валуа, который был его личным врагом, следил за ним! Поскольку ведение королевских счетов Ангерраном, судя по всему, было в порядке, его попросят объяснить его личное состояние, которое было весьма значительным. С этого момента обвинения в казнокрадстве, измене и предательстве следовали одно за другим. Но этот человек был многознающим и проницательным и защищался решительно. Однако, что еще хуже, его родителей обвинили в заговоре против Людовика X и принцев. Не без колебаний король бросил Мариньи на растерзание дяде Валуа и комиссии вельмож. Под пытками Мариньи не сделал никаких признаний. Тем не менее, он был приговорен к смертной казни. Он был повешен 30 апреля 1315 года на виселице в Монфоконе, став искупительной жертвой ненавистного царствования. Хотелось бы думать, что Людовик X согласился на эту пародию на правосудие не без чувства вины, ведь на самом деле Карл Валуа и его последователи оскорбляли память его отца.