Филарет Московский - [79]

Найти ей так ничего и не удалось. Ходили волнующие слухи, будто она нашла кисть руки с рубиновым перстнем, который носил только Александр Алексеевич, и эту руку похоронила там же, на месте гибели супруга. Но, скорее всего, это лишь легенда. Иначе в своих письмах Маргарита Михайловна не преминула бы о том поведать. Впрочем, есть свидетельства, что она до конца жизни носила рубиновый перстень супруга — очевидно, генерал отдал его жене при прощании…

Все остальные свои ювелирные украшения Маргарита продала. Заложила и тульское имение. Ей нужны были деньги на строительство. В 1817 году военный министр генерал Петр Петрович Коновницын сообщил ей, где именно в последний раз видели Тучкова. На этом месте, возле средней Багратионовой флеши, Маргарита возвела поминальную часовню, а вскоре стала строить и храм-памятник, Спас на Крови, и это стало первой постройкой на Бородинском поле. Александр I выделил на это десять тысяч рублей.

Рос Николенька, рос храм, с каждым годом оба они становились выше и крепче…

В 1820 году храм Спаса Нерукотворного на Бородинском поле освятил московский архиепископ Августин (Виноградский). В храме была устроена символическая могила с белым мраморным крестом, на котором надпись: «Помяни, Господи, во царствии Твоем Александра, на брани убиеннаго». Над правым клиросом Маргарита Михайловна собственноручно установила Ревельскую полковую икону Спаса Нерукотворного, впоследствии прослывшую чудотворной. Вдова Тучкова добилась разрешения, чтобы в храме совершали службы монахи Можайского Лужецкого монастыря. Благословение на это дал прибывший на московскую кафедру тогда еще архиепископ Филарет.

После восстания декабристов горе вновь вошло в семью Маргариты Михайловны. Был арестован и обвинен в подготовке московского мятежа ее родной брат Михаил. Его приговорили к двенадцати годам каторжных работ.

Увы, недолгим оказалось и материнское счастье Маргариты! В четырнадцать лет сынок был определен в Пажеский корпус. Отучившись год в Петербурге, Николай Александрович перед Рождеством 1826 года приехал погостить в Москву и тут простудился, начался жар. Мать собрала лучших врачей, и они определили, что ничего страшного нет, скоро юноша поправится. Однако, три дня прометавшись в бреду, он скончался на руках у матери, которой только и оставалось, что горестно восклицать:

— За что?! За что?!

Потеряв мужа, теперь она потеряла и сына. Оставался только храм. Похоронив Николеньку в склепе Спасо-Бородинской церкви, Тучкова осталась жить там же рядом, в небольшой церковной сторожке, дабы отныне всегда находиться при том месте, где погиб Александр и где похоронен Николай. Вскоре вокруг Спасо-Бородинского храма зародилась небольшая община. Пригодились Маргарите навыки сестры милосердия — крестьяне окрестных сел приходили к ней подлечиться, а то и за добрым советом.

С 1821 года московским архиереем стал архиепископ Филарет. Его проповеди проникали в сердца всех безутешных, оплакавших своих павших в войне 1812 года, умерших в мирное время. Было и нечто созвучное душе Маргариты: пять с половиной лет вместе с мужем она находилась в Ревельском полку, а Филарет некогда являлся епископом Ревельским.

И вдруг от владыки приходит приглашение к нему в гости на Троицкое подворье. Маргарита знала, что многие вдовы и матери, потерявшие детей, находят у Филарета утешение. Известна была его дружба с графиней Екатериной Новосильцевой, крестницей императрицы Екатерины II и приемной дочерью графа Владимира Григорьевича Орлова. Осенью 1825 года ее постигло столь же тяжелое горе, как Тучкову, но скорбь утяжелялась тем еще, что Новосильцева была сама причастна к гибели любимого сына. Флигель-адъютант Владимир Новосильцев влюбился на балу в Марию Чернову и легкомысленно просил ее руки и сердца. Гордая и спесивая мать была возмущена, что сын хочет жениться на девушке не столь высокого происхождения — хотя отец невесты был генерал, но выслужившийся из солдатских детей, да еще и с «простонародным» именем Пахом, — и решительно запретила сей брак. Брат оскорбленной девушки поручик лейб-гвардии Семеновского полка Константин Чернов вызвал Владимира на дуэль, которая окончилась трагически. Убиты были оба дуэлянта. Чернов скончался на месте, а смертельно раненного Новосильцева перенесли в какой-то постоялый двор, где он умер на бильярдном столе. Кстати, Чернов входил в Северное общество декабристов, а его секундантом на той злосчастной дуэли являлся не кто иной, как Кондратий Рылеев, которого менее чем через год повесят на кронверке Петропавловской крепости.

Филарет писал Новосильцевой письма, в коих пастырски утешал бедную виновницу гибели собственного сына: «Матерь Распятого за нас, испытавшая величайшую из скорбей Матери, да приимет молитву скорбящей матери, дабы принести оную к престолу Своего Сына и Бога». «Скорби дали Вам чувствовать нужду в утешении веры. Хорошо, что Вы ее заметили. Быв счастливее в мире, может быть, Вы не познали бы сей нужды и не обрели бы сего утешения. Что же из сего? Признайте, что скорби суть благодеяние Божие, и благодарите за них Бога».