Филарет Московский - [141]

Смерть летала вокруг, словно осенний вихрь, срывающий листья, вот оторвался рядом, вот еще ближе сорвало листок с ветки, и только ты еще трепещешь на ветру и не срываешься. Не так давно Филарет потерял еще одного верного друга и ровесника, Григория Яковлевича Высоцкого, который был на год его постарше, учился в Духовной академии, а затем стал врачом. Профессор Медицинской академии, президент Физико-медицинского общества, главный врач московской Мариинской больницы, он считался на Москве лучшим доктором. «Не имею теперь врача, к которому бы доверие мое утверждено было такими опытами, как к покойному Высоцкому, — горестно сокрушался Филарет. — Потому, когда Вы отсылаете меня ко врачу, я не знаю, куда идти, и мне не хочется двинуться с места».

По возвращении из лавры митрополит снова захворал. Больного владыку в те дни посетил с особою миссией генерал-адъютант его императорского величества, вице-адмирал Ефим Васильевич Путятин. Шла подготовка к войне, которая, как понимали благоразумные русские политики, была неизбежна. Через тридцать лет после великого наполеоновского грабежа Европе снова нужно было идти к нам, грабить Отечество наше, ибо грабительство — неискоренимая повадка в характере западного человека. Путятин намеревался совершить кругосветное путешествие, имевшее не столько научные цели, сколько дипломатические и разведывательные. Это путешествие описано будет впоследствии в книге «Фрегат «Паллада», автором которого выступит великий русский писатель, секретарь Путятина Иван Александрович Гончаров, участвовавший в плавании на «Палладе».

Посетив митрополита, Путятин сообщил ему о грядущем путешествии и в числе прочих целей предприятия назвал просвещение Христовым светом народов, сидящих во тьме невежества. Название корабля особо понравилось Филарету, ведь после кончины игуменьи Марии в Спасо-Бородинской обители настоятельницей стала ее ближайшая сподвижница монахиня Палладия. Путятин просил снабдить экспедицию различными церковными предметами, необходимыми для равноапостольской деятельности епископа Камчатского, Алеутского и Сахалинского преосвященного Иннокентия. Просил также и миссионера в помощь Иннокентию. Филарет с огромной любовью благословил Путятина и его предстоящее плавание, собрал необходимые предметы, по просьбе Ефима Васильевича составил особую ектенью для употребления в корабельной церкви, а в качестве миссионера на «Палладу» был определен по совету Антония троицкий иеромонах Арефа. Другим миссионером на фрегате являлся замечательный востоковед, китаист архимандрит Аввакум (в миру — Дмитрий Семенович Честной). Арефа проведет в миссии святителя Иннокентия шесть лет, немало потрудится, но в 1860 году отпросится восвояси в Троице-Сергиеву лавру. Аввакум будет на «Палладе» священнослужителем, потом отправится в Китай, в Приамурье, будет служить у графа Муравьева-Амурского и возвратится, как и Арефа в 1860 году, с восточных рубежей России в европейскую часть и тоже в лавру, только не в Троице-Сергиеву, а в Александро-Невскую.

Монахиня Палладия оказалась неспособной к руководству большой Спасо-Бородинской обителью, надобно было ее заменить. В свое время игуменья Мария говорила, что хорошо бы сделать настоятельницей послушницу Софью. Теперь о том припомнили и стали готовить Софью к постригу. Софья Васильевна Волконская, урожденная княжна Урусова, была некогда замужем за князем Александром Андреевичем Волконским. Двадцать лет в браке принесли ей и счастье, и горе — за это время у нее родились и в разное время умерли четверо детей, а в 1847 году не стало мужа. Видя в этих горестных потерях перст Божий, Софья Васильевна ушла в Спасо-Бородинский монастырь послушницей, проявила там свои деловые качества. Осенью 1852 года она была пострижена в монахини под именем Сергии, а затем сам святитель Филарет совершил чин посвящения ее в сан игуменьи.

26 декабря 1852 года митрополиту Московскому Филарету исполнилось семьдесят лет. И вновь нет упоминаний о торжествах по сему поводу, коих, судя по всему, не было никаких. В письме Антонию юбиляр сообщал, что на второй день праздника, то бишь Рождества, «сильно болел простудою, особенно головы, отчего и зрение не мог употреблять». Вот и все про второй день праздника, когда у него был юбилей.

В новом, 1853 году смерть унесла еще один сухонький листочек — не стало родной матушки митрополита. Евдокии Никитичне шел восемьдесят седьмой год. Как было заведено, сразу же по совершении ранней литургии часам к восьми, к половине девятого любящий сын навещал ее, дабы спросить о самочувствии. Она уже была так слаба, что почти и не вставала с мягкой лежанки. Смерть не стала неожиданностью, ее уже ждали — вот-вот. 20 марта Филарет, как обычно, пришел к ней из церкви и застал последний час жизни родительницы. Она отошла ко Господу на его руках. Он записал в дневнике: «Преста-вися раба Божия Евдокия, мати моя, в 9 ч. утра».

В последнее время частым гостем Филарета стал драматург, поэт и журналист Николай Васильевич Сушков, вспоминая потом те дни, он написал, что Филарет «без рыданий принял последний вздох усопшей, без рыданий отдал последний долг от-шедшей из времени в вечность. Твердо бодрствуя на молитве поминовений и погребения, обрел в душе своей силы встретить гроб на кладбище, проводить до могилы, посыпать перстию персть, и кротко-сиротливо возвратиться в свою келлию к обычным трудам и подвигам».