Фейтфул-Плейс - [85]

Как раз о такой сводке я и просил, но все равно чуть не влюбился в расфуфыренную официантку за то, что она появилась аккурат в этот момент. Я заказал кофе и какой-то сэндвич. Она дважды записала все неправильно, чтобы показать, что она выше такой работы, закатила глаза от моей тупости и чуть не сшибла чашку Стивена ему на колени, выхватывая у меня меню, – зато, когда она, покачивая бедрами, удалилась, я хотя бы отчасти разжал стиснутые зубы.

– Тут без сенсаций, – сказал я. – Есть отчет по отпечаткам?

Стивен кивнул и достал еще одну папку, потолще. Снайпер, должно быть, всерьез надавил на экспертов, чтобы так быстро выбить результаты. Наверняка ему не терпелось распрощаться с этим делом.

– Расскажи самое главное, – сказал я.

– Снаружи на чемодане мешанина: после стольких лет в дымоходе почти все, что было, стерлось, потом постарались рабочие и семья, которая… ваша семья. – Стивен смущенно потупился. – Осталось несколько отпечатков, принадлежащих Роуз Дейли, один отпечаток ее сестры Норы плюс три отпечатка неизвестного – судя по положению, пальцы одной руки, оставленные единственным прикосновением. Внутри примерно то же самое: отпечатки Роуз на всем, что только можно, плеер весь в отпечатках Норы и пара отпечатков Терезы Дейли на самом чемодане изнутри, что естественно, ведь раньше чемодан принадлежал ей; и повсюду отпечатки всей семьи Мэкки, по большей части – Джозефины Мэкки. Это же… э-э… ваша мать?

– Ага, – сказал я. Понятное дело, чемодан разбирала ма. Я так и слышал, как она чихвостит папашу: “Джим Мэкки, убери свои грязные лапы подальше от вещей! Это же трусики, ты что, извращенец?”

– Неопознанные отпечатки есть?

– Внутри нет. Еще мы нашли, гм, несколько ваших отпечатков на конверте, где лежали билеты.

Оказывается, даже после событий последних дней у меня еще осталось место, куда можно больно ударить: мои отпечатки с того невинного вечера в “О’Нилс”, свеженькие, как вчерашние, после двадцати лет в темноте, на потребу экспертам.

– Конечно. Мне не пришло в голову надеть перчатки, когда я покупал билеты. Что-нибудь еще?

– С чемоданом все. А записку, похоже, тщательно протерли. На второй странице, которую нашли в восемьдесят пятом году, есть отпечатки Мэтью, Терезы и Норы Дейли, трех парней, которые нашли и принесли записку, и ваши. Ни единого отпечатка Роуз. На первой странице, из кармана Кевина, ничего. В смысле, вообще нет отпечатков. Чисто, как в больнице.

– А на окне, из которого он выпал?

– Тут наоборот: слишком много отпечатков. Эксперты почти уверены, что отпечатки Кевина остались на верхней и нижней рамах – там они и должны быть, если он открывал окно; на подоконнике – отпечаток его ладони, там, где он наклонился. Однако гарантии они не дают, слишком много слоев отпечатков внизу, детали пропадают.

– Что-нибудь еще?

Стивен покачал головой:

– Из ряда вон ничего. Нашли отпечатки Кевина на входной двери и двери комнаты, из которой он упал, – ничего неожиданного. По всему дому – отпечатки неизвестных; эксперты еще работают. Пока всплыли несколько мелких правонарушителей, все местные, так что могли просто отираться в доме. Вдобавок давным-давно.

– Отлично. – Я подровнял края папок и убрал их в портфель. – Я этого не забуду. А теперь я бы послушал теорию детектива Кеннеди о происшедшем в твоем кратком изложении.

Стивен следил за моими руками.

– Объясните еще раз, каким образом это нормально с этической точки зрения.

– Это нормально с этической точки зрения, потому что рыльце у тебя, малыш, уже в пушку. Рассказывай.

Помедлив, он поднял взгляд на меня и сказал:

– Я не знаю, как говорить с вами об этом деле.

Официантка бухнула на стол наши сэндвичи и мою чашку кофе и метнулась прочь, готовиться к крупным планам. Мы оба ее проигнорировали.

– Потому что я связан почти со всеми и со всем, что имеет отношение к делу?

– Да. Вам и так нелегко, не хочу усугублять.

Вот так предупредительность. Дайте мальчику пять лет – он будет нами командовать.

– Ценю твою заботу, Стивен, – сказал я. – Однако сейчас мне нужна от тебя не чуткость, а объективность. Представь, что дело не имеет никакого отношения ко мне. Я посторонний, которому надо доложить о ходе расследования. Сможешь?

– Ага, – кивнул он. – Договорились.

Я откинулся на стуле и придвинул к себе тарелку.

– Чудно. Валяй.

Стивен не спешил, и мне это нравилось; он залил свой сэндвич кетчупом и майонезом, погонял по тарелке картошку, привел в порядок мысли и наконец заговорил:

– Ладно. Теория детектива Кеннеди такова. Поздний вечер пятнадцатого декабря тысяча девятьсот восемьдесят пятого года; у Фрэнсиса Мэкки и Роуз Дейли назначена встреча на Фейтфул-Плейс; они планируют вместе сбежать из дома. Брат Мэкки, Кевин, узнав об этом…

– Как?

Я слабо представлял себе Имельду изливающей душу пятнадцатилетнему пацану.

– Это неясно, но очевидно, что кто-то узнал, и Кевин подходит лучше остальных. Это один из краеугольных камней теории детектива Кеннеди. Все, с кем мы беседовали, утверждают, что Фрэнсис и Роуз хранили предстоящий побег в полной тайне, никто понятия не имел, что они затеяли. На особом положении был только Кевин – он делил с Фрэнсисом спальню и мог что-то увидеть.