Фея - [15]

— Но это же больно!

Робин пожала плечами. Конечно больно, но лабры в таких разговорах нет. Орешь и воешь, пока тебя колют, — и уже никогда про это не заикаешься.

— Кстати, меня зовут Трини. А как ты ее снимаешь?

— Меня зовут Робин, и да объединит нас священная менструация. Ее нельзя снять. Татуировка вечна. Можно, конечно, что-то подправить, но в целом рисунок останется.

— Но зачем… в смысле, разве это не слишком жестоко? Я, как и любая другая, люблю сделать себе рисунок на три-четыре дня, но потом он мне надоедает.

Робин снова пожала плечами. Ее все это уже начало утомлять. Она думала, что эта женщина хочет заняться любовью, но теперь похоже было, что нет.

— Тебя же никто не заставляет. — Робин вытянула шею, чтобы разглядеть настенное меню, прикидывая, хватит ли у нее места для чего-то под названием «квашеная капуста».

— Внешности это, как будто, не вредит, — сказала Трини, слегка пробегая кончиками пальцев по змеиным кольцам, что огибали груди Робин. Потом ее рука упала и оказалась у Робин на бедре.

Робин посмотрела на руку, досадуя, что не может понять намеков этой алчной женщины. На лице Трини, когда она на него взглянула, тоже ничего не выражалось. Похоже было, что Трини прошла хорошую школу непринужденного поведения. Что ж, подумала Робин, попытка не пытка. Ей пришлось потянуться, чтобы положить высокой Трини руку на плечо. Потом Робин поцеловала новую знакомую в губы. Когда она отстранилась, на лице у Трини сияла улыбка.

— Так чем ты вообще-то занимаешься? — Робин подалась вперед, чтобы взять у Трини сигарету с марихуаной, затем снова пристроила голову на локте. Они лежали бок о бок, лицом друг к другу. Растрепанная копна волос Трини подсвечивалась из открытого окна ее номера.

— Я проститутка.

— А это как?

Трини откинулась на спину и залилась смехом. Робин тоже немного похихикала, но утихомирилась гораздо раньше Трини.

— Да откуда же ты такая взялась? Не отвечай, сама знаю. Из одной здоровенной консервной банки в небе. Так ты правда не знаешь?

— Знала бы, не спрашивала. — Робин снова рассердилась. Ей совсем не нравилось чувствовать себя невеждой. Ее пристальный взгляд, выискивая какое-то светлое место, остановился на икре Трини. Она рассеянно погладила эту икру. Странно. По неясной для Робин причине Трини брила ноги и все прочее, оставляя только волоски на предплечьях. Сама Робин брила все те места, где была татуировка, часть лобка и еще делала широкий кружок вокруг левого уха.

— Извини. По-другому это называется «древнейшая профессия». Я доставляю половое наслаждение за деньги.

— Ты продаешь свое тело? Трини рассмеялась.

— Ну почему же? Я продаю услугу. Я квалифицированный работник с университетским образованием.

Робин села.

— Теперь я вспомнила. Ты блудница.

— Уже нет. Я свободная художница.

Робин призналась, что не понимает. Она слышала о сексе за деньги, но с трудом укладывала это в свои все еще туманные представления об экономике. Предполагалось, что где-то в этой картине должен существовать хозяин, который продает своих рабынь своим менее богатым сородичам.

— По моему, тут вся трудность только в словах. Ты говоришь «проститутка» и «блудница» так, будто это одно и то же. Догадываюсь, так оно раньше и было. Можно начать работать через агентство или через публичный дом, и тогда ты блудница. Или можно сидеть у себя на дому, и тогда ты куртизанка. На Земле, разумеется. А здесь нет законов, так что все женщины сами по себе.

Робин безуспешно попыталась извлечь из всего этого смысл. Речи Трини не вписывались в ее представления об алчном обществе. Как Трини может забирать себе деньги, которые она получает? Ведь из этого следует, что ее тело — ее собственность, а такого — в глазах мужчин — быть не должно. Робин не сомневалась, что тут какое-то логическое противоречие, но ей уже просто надоело его доискиваться. Ясным представлялось только одно.

— Так сколько я тебе должна?

Трини сделала круглые глаза.

— Ты думаешь… да нет же, Робин. Этим я занимаюсь для себя. Обслуживать мужчин — моя профессия. Этим я зарабатываю себе пропитание. А с женщинами я занимаюсь любовью, потому что они мне нравятся. Я лесбиянка. — Впервые Трини, казалось, слегка насторожилась. — Кажется, я знаю, о чем ты думаешь. Почему женщина, которая не любит мужчин, обслуживает их ради пропитания. Так? Тут вот какое дело…

— Да нет, я вовсе не об этом думала. Ты впервые сказала то, что, по-моему, имеет ясный смысл. Я прекрасно это понимаю и вижу, что ты стыдишься своего алчного рабства. Но что значит лесбиянка?

ГЛАВА VII Гармоничные небеса

Крис нанял титаниду, чтобы та довезла его до невесть какой дыры под названием Место Ветров, откуда он, как ему сказали, на лифте доберется до ступицы. Титанида оказалась бело-голубой длинношерстной пегой самочкой по имени Кастаньета (Диезный Лидийский Дуэт) Галдеж. Весь этот галдеж и достался Крису. Титанида немного говорила по-английски и попыталась завязать разговор. Крис отвечал лишь хмыканьем — так что всю дорогу (на полном скаку) Кастаньета от души дудела в свой медный рог.

Когда Титанополь остался позади, Крис стал проявлять больше интереса к путешествию. Езда была гладкой как на судне с воздушной подушкой. Они миновали бурые холмы и какое-то время скакали вдоль стремительного притока реки Офион. Потом земля пошла вверх — ко впечатляющей панораме Места Ветров.