«Горький, учась всю жизнь, достиг вершины человеческого знания. Образованность его была всеобъемлюща. Она опиралась на память, являвшуюся у Горького одной из самых удивительных способностей, когда-либо виденных у человека. В мозгу его и сердце – всегда творчески возбужденных – впечатались книги, прочитанные за шестьдесят лет, люди, встреченные им, – встретил он их неисчислимо много, – слова, коснувшиеся его слуха, и звук этих слов, и блеск улыбок, и цвет неба… Все это он взял с жадностью и вернул в живых, как сама жизнь, образах искусства, вернул полностью… Перед нами образ великого человека социалистической эпохи. Он не может не стать для нас примером – настолько мощно соединены в нем опьянение жизнью и украшающая ее работа».
Жизнь Бабеля была прервана на полпути, тогда, когда талант его начал приобретать новые, еще более сверкающие грани.
В этот последний период жизни он как-то сказал в разговоре:
– Я не жалею об ушедшей молодости. Я доволен своим возрастом.
– Почему? – спросили его.
Он ответил:
– Теперь все стало очень ясно видно.
О двух замечательных советских писателях существовал ходячий обывательский миф, что они мало писали: о Бабеле и об Олеше.
Но после Олеши осталось одно из его крупнейших и по размерам и по значительности произведений: «Ни дня без строчки».
После Бабеля осталась пьеса, по-видимому, незаконченная, но содержание которой он рассказывал, осталось и несколько папок с рукописями.
Уже много лет Бабеля читают во всем мире. И чем дальше, тем больше. Его рассказы отличаются, если можно так выразиться, своей непреходящей современностью.
Говоря о стиле нашей эпохи, Бабель сказал, что он заключается «в мужестве, в сдержанности, он полон огня, страсти, силы, веселья».
Я думаю, что в этом и заключается фермент долговечности Бабеля.
1963
