Фердинанд Врангель. След на земле - [36]
Вновь лес, голый и мрачный, и снег уже так глубок, что лошади идут тяжело. Ночлег из-за отсутствия палатки, оставленной доктору Киберу, пришлось провести у костра, под открытым небом. Незадолго до ночного привала путники наткнулись на юкагирское кладбище, представлявшее из себя ряд сбитых из бревен домиков, куда клали покойных вместе с луками, копьями, стрелами и другими принадлежностями быта, которые считались нужными в загробной жизни. В одной из гробниц обнаружились шаманский бубен и колокольчики для камлания. Матюшкин прихватил их для своей коллекции, и теперь, когда он лежал на медвежьей шкуре у костра, погрузившись в тяжелый сон, оживший шаман вдруг явился перед ним, словно наяву. Медленно пританцовывая, он возникал из тьмы леса с лицом, закрытым пугающей маской, и, приближаясь к костру, злобно шипел: «Отдай бубен! Верни мои колокольчики!»
Утром в действиях проводника обнаружилась растерянность, он суетливо менял курс и хмуро бубнил, что это тень рассерженного шамана сбила их с верного пути. На грех у Матюшкина и компаса с собой не было, тоже оставил в лодке. Пришлось ориентироваться по коре деревьев, которая, как было ему известно, чернее на стороне, обращенной к северу. Это помогло. В сумерках вышли к берегу Большого Анюя и развели костер.
Селение Сладкое лежало почти напротив, на том берегу. Их огонь заметили, и вскоре приплыли на ветках два юкагира, привезли свежей оленины и сообщили, что в селении находятся доктор с казаком.
И здесь, в Сладком, жителей было мало. Переход оленей ожидался выше по реке, в Лабазном, и все охотники уехали туда.
— Сделаем так, ваше благородие, — предложил свой план Котельников, когда обсуждался дальнейший путь. — Вы с доктором садитесь в лодку, а я на ветке поплыву, не впервой.
На следующий день благополучно достигли Лабазного и нашли в селении такое же скопление народа, какое наблюдали в Плотбище. Молва о приезде доктора быстро облетела окрестности, и из ближних стойбищ к доктору Киберу потянулись больные. На некоторых, пораженных сифилисом, страшно было смотреть. Облысевшие, с выпавшими ресницами и бровями, провалившимися внутрь носами, они уже мало походили на людей.
Доктор Кибер проявил неожиданную энергию. В освобожденной по его приказу просторной хижине он устроил лазарет. Пол настелили оленьими кожами, для каждого больного был устроен отдельный полог. Взявшийся помогать доктору старик и днем, и ночью поддерживал в хижине огонь.
Доктор признался мичману, что вернуть страдальцам их прежний облик выше его возможностей, но проводимое им лечение поможет хотя бы продлить несчастным жизнь.
Здесь, на Большом Анюе, оленей ждали с еще большим нетерпением. Близилась суровая зима, и угроза голода маячила перед местными жителями. К селению съехались не только юкагиры, но и якуты, ламуты, тунгусы.
И вот наступил роковой день, когда в одно мгновение все их надежды обратились в прах. Ликованием была встречена весть, что огромный табун со стороны противоположного, гористого берега приближается к реке. Все приготовились к встрече. Пусть олени лишь зайдут на уже схвативший реку лед, а остальное пойдет как обычно, люди сплоховать не должны.
На сей раз трудно было понять, где же вожак. Олени возникли на скалистом берегу плотно сбитой массой, их ветвистые рога колыхались, словно лес вдруг покрыл голые вершины. Ну, молил почти каждый, спускайтесь же вниз! Но что-то насторожило животных. Повинуясь неслышной команде, олени вдруг повернули назад и помчались обратно в горы.
Чувства всех охотников выразил чей-то истошно-горестный крик: «Олень пошатнулся!» Провал осенней охоты означал, что голодной зимы не миновать. Она принесет и болезни, и смерть.
Селение огласилось горестными причитаниями женщин. Мужчины с воплями кидались на снег и в бессильной ярости до крови били стылую землю кулаками. Старейшины все не могли отвести глаз от опустевших холмов на том берегу реки, будто им предстал там пугающий мираж.
Отряду Матюшкина пора было возвращаться. Лед, осадивший реку с берегов, начинал кое-где уже и прихватывать стремнину, и в таких местах приходилось прорубать себе путь топором. В якутском селении Пятистенном взяли проводников с собачьими упряжками, и по уже совершенно замерзшему руслу Большого Анюя собаки помчали нарты с людьми и грузом к Нижнеколымску.
Глава шестая
Пребывание Врангеля на окружающих Среднеколымск равнинах, населенных преимущественно якутами-скотоводами, благотворно подействовало на его здоровье. Он объезжал на лошади окрестности, знакомясь с местностью и бытом жителей, иногда охотился, пил, по совету якутов, кумыс и к концу лета почувствовал себя явно окрепшим. Прошли и ревматические боли в суставах.
Ко времени его возвращения в Нижнеколымск, в начале сентября, небольшие речки, впадающие в Колыму, уже замерзли, а через неделю лед схватил и главную реку края, на которой стоял северный острог.
Один за другим в поселке собирались и другие члены экспедиции. Унтер-офицер Решетников успешно выполнил порученное ему задание — постройку стана на устье Большой Баранихи близ Чаунской губы. Все, по его словам, прошло нормально. На досуге ловили гольцов в море, набили изрядное количество линных гусей и лебедей.
Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти.
Выставки Василия Васильевича Верещагина в России, Европе, Америке вызывали столпотворение. Ценителями его творчества были Тургенев, Мусоргский, Стасов, Третьяков; Лист называл его гением живописи. Он показывал свои картины русским императорам и германскому кайзеру, называл другом президента США Т. Рузвельта, находился на войне рядом с генералом Скобелевым и адмиралом Макаровым. Художник побывал во многих тогдашних «горячих точках»: в Туркестане, на Балканах, на Филиппинах. Маршруты его путешествий пролегали по Европе, Азии, Северной Америке и Кубе.
Творчество этого художника широко известно всякому, кто хоть немного разбирается в живописи. Однако не каждый знает, что жизнь Кустодиева, пришедшаяся на переломные для России времена, была омрачена тяжелой болезнью. Он мужественно боролся с недугом и наперекор судьбе воспевал в своем творчестве радость жизни. Впервые публикуемые в книге архивные материалы позволяют значительно шире показать отношения Кустодиева с родными и друзьями, прояснить его политические симпатии и антипатии, углубить представление о том, что писали о нем современники и что ценил в собственном творчестве сам художник.
С именем Александра Андреевича Баранова неразрывно связано освоение русскими первопроходцами побережья Америки. Он основал столицу Русской Америки — Ново-Архангельск. При нём в 1812 г. была заложена в Калифорнии крепость Росс и даже предпринята дерзкая попытка закрепиться на одном из Гавайских островов. Как писал выдающийся исследователь Аляски Л. Загоскин, «полтора миллиона квадратных вёрст материка Америки есть подарок России от Александра Андреевича Баранова... человека, обрёкшего себя на 28-летнее отлучение от родины, им пламенно любимой, в край совершенно новый и дикий в ту пору для всей Европы».Роман современного писателя Аркадия Кудри рассказывает об освоении русскими первопроходцами побережья Америки, об Александре Андреевиче Баранове, первом главном правителе русских колоний на Аляске.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это книга о том, как делается порнография и как существует порноиндустрия. Читается легко и на одном дыхании. Рекомендуется как потребителям, так и ярым ненавистникам порно. Разница между порнографией и сексом такая же, как между религией и Богом. Как религия в большинстве случаев есть надругательство над Богом. так же и порнография есть надругательство над сексом. Вопрос в том. чего ты хочешь. Ты можешь искать женщину или Бога, а можешь - церковь или порносайт. Те, кто производят порнографию и религию, прекрасно видят эту разницу, прикладывая легкий путь к тому, что заменит тебе откровение на мгновенную и яркую сублимацию, разрядку мутной действительностью в воображаемое лицо.
Эта небольшая книга написана человеком, «хорошо знавшим Троцкого с 1896 года, с первых шагов его политической деятельности и почти не прекращавшим связей с ним в течение около 20 лет». Автор доктор Григорий Зив принадлежал к социал-демократической партии и к большевизму относился отрицательно. Он написал нелестную, но вполне объективную биографию своего бывшего товарища. Сам Троцкий никогда не возражал против неё. Биография Льва Троцкого (Лейба Давидович Бронштейн), написанная Зивом, является библиографической редкостью.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.