Фенрир. Рожденный волком - [170]

В тесном подземелье раздался грохот, потолок содрогнулся, и сталактиты посыпались в воду.

– Он приближается. – Это снова зазвучал детский голосок. – Убей ее.

Свава обращалась к Хугину. Однако руны по-прежнему кружились в родственном объятии, не слушая того, что она говорит.

Раздался новый чудовищный удар, и часть свода пещеры рухнула в пруд.

Свава прокричала:

Едет корабль,

а Локи им правит;

едет с Волком

бог всякой лжи.

Раздался оглушительный удар, который был сильнее штормовой волны, с грохотом бьющей в берег, – Элис ощутила, как он отдался у нее в груди, – и потолок обрушился почти полностью. Серый дневной свет залил пещеру, и раздался чудовищный вой – крик из темницы, где разум держит под замком свои страхи.

Детский голос едва ли не надрывался:

Рушатся скалы,

ведьмы рыдают;

люди гурьбой спешат в ад,

и небо расколото.

В дыру в потолке просунулась волчья морда, Волк истекал слюной, скалился, щелкал зубами, обрушивая на них землю с камнями.

– Он убьет нас?

– Он пришел сюда, чтобы убить нас, – подтвердил голосок, – но сначала ему требуется убийство поменьше.

Волк шумно шлепнулся в пруд, подняв волну, и Элис прижало к Хугину, когда вода захлестнула ее с головой. Он подхватил ее и, несмотря на копье, вытолкнул на каменный борт. Ей казалось, что она сию секунду лишится сознания от боли. Зрение туманилось, ее рвало кровью. Когда перед глазами немного прояснилось, она увидела рядом с собой двоих. Один был Хугин. Он вытащил ее из воды, отодвинул подальше от этих чудовищных челюстей, которые распахивались на высоту человеческого роста. Рядом с ним стояла до крайности изможденная женщина или девочка, было трудно понять. Тело ее было невероятно худым, а лицо походило на лицо утопленника.

– Стой! – крикнула Элис Волку, когда тот пристально уставился на девочку и оскалился, демонстрируя клыки, с которых капала слюна.

Волк повернул к ней громадную башку.

– Элис, – проговорил он, – я пришел ради тебя. Я здесь, чтобы тебя защитить.

– Я умираю, и ты ничего не сможешь сделать. – Новый кусок потолка рухнул в воду. Остатки его крошились и тоже грозили упасть на них.

– Я целитель. Я могу тебе помочь.

– Разве ты познал себя, исповедник? Ты убийца, ты истребил многих людей.

– Я потерял себя, Элис.

Руны шуршали и жужжали вокруг нее, похожие на бабочек, пчел и воробьев. Они объединялись, она чувствовала это и знала наверняка, что умирает.

– Это и есть наша судьба, – сказала она. – Так всегда было, так всегда будет. Ты убийца, а я толкаю тебя на убийство.

– Мы будем противиться этому, – сказал Хугин. – Возможно, в будущих жизнях мы познаем себя и сумеем избежать такой судьбы.

– Значит, все мы должны умереть, – сказал Волк, – чтобы мы могли жить снова. – Он стоял в воде, и его голова нависала над каменным бортом.

– Эта нить уже соткана, – сказала Свава, – и будет соткана снова и снова. Бог, помешанный на кровавой резне, явится и найдет свою смерть.

– Тогда пусть мы умрем, – сказал Хугин.

– Нет! – выкрикнула Элис, но Хугин шагнул вперед и полоснул Волка по морде изогнутым мечом, отхватив изрядный кусок шкуры и обнажив волчьи зубы.

Громадный Волк завыл и встряхнулся. Жеан больше не мог удерживать зверя в себе.

Хугин вскинул меч для второго удара, но Волк оказался проворнее. Он вонзил зубы в тело Ворона, схватив его повыше пояса, вырвал кусок мяса из бока и отшвырнул брата за спину, в пруд, хотя тот не выпускал меча, нанося размашистые удары. Хугин попытался подняться, но раздался грохот, огромный фрагмент потолка откололся и обрушился прямо на него.

Офети, стоявший в проходе, который Волк проделал в стене кургана, увидел, что Хугин тонет. Он соскользнул по древесному корню на кучу камней и земли, свалившихся с потолка, и принялся шарить под водой руками. Пальцы наткнулись на что-то. Рука, которая все еще сжимала рукоять изогнутого меча. Офети потянул руку к себе, и Ворон всплыл, кашляя и хватая воздух ртом.

Волк внимательно смотрел на Элис.

– Я не стану тебя убивать.

– В этом и нет нужды, – сказала Элис.

– Я любил тебя.

– И я любила тебя, но такая судьба чересчур страшна. Если мне суждено жить снова, Жеан, ты не должен меня искать. Никогда.

– Я найду способ защитить тебя.

– Нет такого способа.

– Нам суждены смерть, страдания и муки, снова и снова, навеки, – вставила Свава.

– Нет! – отрезал Волк и развернул к ней зубастую морду.

Она вскинула детские ручонки, пытаясь заслониться от челюстей, но он схватил ее прямо за руки, дернул, оторвав обе конечности, а потом одним щелчком челюстей перекусил тело пополам.

Руны с визгом и воплями кинулись к Элис, наполняя ее восторгом. Она увидела огонь и сражение, учуяла запах могильной земли и гниения, услышала скрип виселицы под тяжестью повешенного, ощутила пальцами холод мертвого тела, почувствовала на языке вкус золы погребального костра, и все это показалось ей настоящим чудом. Она выдернула из тела копье и вскинула над головой. Волшебство наполняло ее, окатывая волнами восторга. Свободной рукой она вырвала себе правый глаз.

Пещера исчезла. Она стояла на охваченной огнем равнине, усеянной телами павших воинов, в окружении бесчисленных мух. Копье она держала в руке, на ней были кольчуга и шлем, при себе – щит. Рядом с ней лежал восьминогий конь, мертвый, растерзанный. Рун вокруг больше не было, руны стали теперь ею – она была всего лишь воплощением их возрожденного союза.