Фенрир. Рожденный волком - [169]

Элис пыталась попасть в сад своего разума, в то место в Лоше, где в стене горят свечи, но руны танцевали, и она никак не могла заставить их отправить ее в тот сад. Она несколько раз хлебнула ледяную воду. Потом все затихло. Элис услышала внутри себя голос маленькой девочки:

– Я так долго ждала тебя в темноте. Руны сказали, что ты придешь сюда, если я приведу к тебе Волка.

– Кто ты?

– Мое имя – это твое имя.

– Кто ты?

– О́дин.

– Но я не бог, – сказала Элис.

– Руны живут в тебе. Шестнадцать сильных рун. Когда их станет двадцать четыре, мы с тобой станем богом.

– Как они могут стать двадцатью четырьмя?

– Обычным для Одина способом. Через смерть, – ответил голос.

– Не отдавай их ему!

– Он – это ты. Такая у нас судьба. Трое станут одним целым, узел завяжется снова, и мертвый бог оживет, чтобы погибнуть в Мидгарде, принести обещанную жертву судьбе. Нас трое, мы станем одним целым и возродимся через смерть, завязавшись в узел смерти.

– Бог в нас, но он – не мы. Пусть себе ждет смерти, пусть не возрождается, чтобы погибнуть. Если я буду жить, то и ты будешь жить.

– Но ты не будешь жить.

– Я буду жить!

– Ты не будешь жить, – повторил голос.

Руны внутри Элис пели, совершенным контрапунктом вторя другим рунам в этой пещере.

– Я не та, кем была.

– А кем ты была? – спросил голос.

– Женщиной в саду.

– Так и я не та, кем была.

– А кем ты была?

– Маленькой девочкой под скамьей.

– Кем же мы стали?

– Маленькими обломками.

– Частями целого, – сказала Элис.

Руны кружились и танцевали, и Элис почувствовала, что становится собой, испуганной девочкой, которая бежала из Парижа, наследницей Роберта Сильного, которая всего лишь хотела вернуться в сад в Лоше и увидеть, как танцуют в свете факела ночные бабочки. Но только бабочки не танцевали, вспомнила Элис, они обжигались и умирали.

Она под водой, осознала вдруг Элис, и не может дышать. Связь с рунами сделалась слабой. Они разделились на группки, по восемь в каждой, а в ее сознании затягивался тройной узел, который был старше самих богов. Элис потянулась рукой за спину и взялась за древко копья, проткнувшее тело насквозь. У нее было такое ощущение, будто она переела, набила живот сверх всякой меры, отчего он даже болит. Она чувствовала, как руны покидают ее, пощипывая кожу. Затем она услышала такой звук, как будто разрывают хрящи, почуяла запах гари и поняла, что странное существо с детским голосом решительно настроено ее убить.

Однако ее гибели не хотела одна руна, которую эта девочка, говорившая с Элис, не видела. Несмотря на боль, Элис заметила, как что-то выскользнуло из тени ее сознания, она видела, как руна выдвинулась вперед, подобно увлеченному охотой Волку, низко припадая к земле. Элис услышала, как вой распорол мертвый воздух пещеры, вой, похожий на волчий, но куда более яростный и пронзительный. Руна извивалась и подрагивала перед ней – черная дырка в материи реальности. Эта руна была старше, чем все остальные, она говорила о многом, но громче всего она называла свое имя – волчий крюк.

Руна говорила с Элис, и Элис понимала, что та прожила внутри нее гораздо дольше всех остальных рун, она была с ней на протяжении многих жизней. И еще Элис поняла, что детский голосок лгал ей: внутри нее не шестнадцать рун. У нее их семнадцать. Эта руна не кружила по орбитам в числе восьмерок, эта руна не звенела, не пищала и не пела, она таилась и кралась, прячась в тенях ее сознания. Это была руна, подобная прорехе в свете дня, это была воющая руна.

– Вали! Помоги мне! Жеан, каким бы ты ни был, помоги!

Тьма, исходящая от руны, сгустилась в ее сознании, и от леденящего душу воя разум рассыпался на части. Все осколки тех, кем она была, замелькали перед глазами. Девочка рядом с хижиной у реки, пленница, которая едет на север, чтобы превратиться там в инструмент шаманов, путешественница, едущая на юг по снегам, благородная дама, которая стоит на коленях в темной церкви, беглянка, преследуемая всеми, сосуд, вместилище для магии и губительных сил.

Воздух! Кто-то выдернул ее из воды, и она может дышать. Ее обхватили за талию чьи-то руки, пытаясь вытащить из пруда, однако копье, пронзившее тело насквозь, сильно мешало. Элис заметила, что вода стала теплее, а воина, который хотел ее утопить, больше нет.

– Кто ты?

– Хугин. Я твой. Я защищал тебя раньше, и я снова пришел. Я Фейлег.

Последнее слово было именем, которое он произнес с большой неуверенностью. Оно всколыхнуло в Элис воспоминания – так ветер доносит звуки из трубы дома. Она уже была здесь прежде, в этом месте под землей, уже видела страшную, несущую смерть девочку. Ей вспомнились слова, сказанные в минуту горя и сожаления, однако эти слова значили гораздо больше, чем все, сказанное ею когда-либо:

– Я буду жить снова без тебя, Вали. Тебя ненавидит мертвый бог.

В садах замка Лош, где лунный свет придавал листьям металлический блеск, а реку превращал в мост из света, который соединял берега тьмы, выходя из темноты и в темноте исчезая, ее постоянно преследовал кто-то. Теперь она собралась с силами, чтобы обернуться и посмотреть преследователю в лицо. Она видела, что он стоит тут же. Исповедник, Жеан, человек, который при следующем взгляде на него оказался Волком. Перед ней, на дорожке между деревьями, стоял еще один человек, почти такой же, только лицо его было без рубцов и ран, ее тянуло к этому человеку, потому что в его глазах светилась любовь. Это был Хугин, Ворон – Фейлег, как он звался в предыдущей жизни. И истина была очевидна каждому. Эти двое – братья.