Феномен куклы в традиционной и современной культуре. Кросскультурное исследование идеологии антропоморфизма - [7]

Для целей нашего анализа полезно разработанное еще Платоном учение об «идее вещи». По мнению современных исследователей, «делая вещи зримыми, сама идея очам не предстает, ибо она не вещь, а рациональная структура вещи. При этом нельзя считать идею просто результатом абстрагирующей деятельности сознания. ‹…› Смешав рациональную структуру вещи с самой вещью, мы поступим в точности, как Гиппий, который говорил, что красота – это девушка, кувшин, половник… И впадем в ошибку еще грубее, если поймем идею на современный лад – как мысль в голове, как отражение некоторой объективно существующей вещи в сознании субъекта. ‹…› Все вещи существуют как представители своих генов-родов, все вещи пребывают в генах и в Едином, отдельно от вещей несуществующих. ‹…› Не бывает вещей безыдейных, вещей без устоя, но не все вещи достойно представительствуют свой „ген“, собственное начало. Одни это делают лучше, другие хуже, некоторые – совсем плохо. И в случае неудачного представительства может произойти смешение, путаница, бесчинство, нарушающее стройность (от строй, космос) миропорядка. Это случается тогда, когда вещи подделываются под то, чем они не являются, симулируя бытие из-за недостатка его» [Погоняйло 1998, с. 17–18]. В случае куклы и подобных ей предметов мы можем говорить о «гене» антропоморфизма. И именно с точки зрения представления в этих вещах идеи подобия человеку следует судить о степени их «удачности» или «неудачности».

По мысли М. К. Мамардашвили, вещь невозможно «измерить», т. е. не только выстроить относительно нее какую-то научную теорию или «знание причин», но и просто воспринять в качестве «этой» вещи, не «вставив» ее в какую-то рациональную структуру. Но «вставление» это неподконтрольно сознанию, оно «эксплицируется постфактум – в философии учений и систем» [Мамардашвили 1990, с. 9]. Это утверждение, по сути, воспроизводит ключевое положение теории американского физика Хью Эверетта о многовариантной Вселенной (Мультиверсе), согласно которой возможно бесконечное множество независимо существующих классических картин мира и интерпретаций событий, одномоментно возникающих у разных наблюдателей [Everett 1957; Дойч 2001]. Фактически это предполагает множественность интерпретаций одной и той же вещи, ее различные трактовки в разных мировоззренческих системах. Иначе говоря, такая вещь, как кукла, может получать очень разные истолкования как в различных культурах, так и в индивидуальных практиках. Верно и обратное: в различных культурах и в индивидуальных практиках куклой (антропоморфным артефактом) могут признаваться очень разные по форме вещи. Но при этом у них есть некие общие уникальные признаки и свойства, которые и позволяют нам говорить о феноменологии куклы.

Современные исследователи прослеживают историческую эволюцию статуса вещи: от личностно окрашенного, одухотворенного и зачастую сакрализованного предмета в традиционной культуре [Новик 1998] к статусу «партнера по социальному взаимодействию» в культуре современной. В Новое время «рациональная структура вещи преобразилась в операциональную, идея буквально овеществилась в особых предметах – механизмах, оказавшись на виду у всех» [Погоняйло 1998, с. 19]. В современном мире «вещь превращается в функциональный компонент обычной, рутинной деятельности человека, ее заменяемость становится регулярной (вплоть до одноразового использования)» и у нее «вместо символизма статуса, биографии, идентичности возникает символизм ранга, богатства» [Голофаст 2000]. А это, в конечном счете, сводит значение вещи в современном индустриальном и постиндустриальном обществе к легко заменяемой и имеющей ценность только в качестве новинки или антикварного раритета «вещице» [Шпаковская 2000].

Конечно, утилитарное использование вещи также культурно-специфично и «неочевидно» для представителей иных культур. Однако смысл «практической пользы» вещи можно просто продемонстрировать, в то время как символические значения требуют погружения в культурно-исторические и мифологические контексты и знания о спектре возможностей «правильного» ситуативного употребления данной вещи. С этой точки зрения даже смысл игры с куклой, не говоря уже об обрядовых или иных культурно-символических ее употреблениях, не имеет простого «практического» объяснения, но требует в каждом случае нового истолкования, исходя из наших знаний о данной культуре и конкретном индивиде, который совершает с ней те или иные манипуляции.

Историография, обзор литературы и анализ источников

Степень изученности. Интерес к феноменальным свойствам антропоморфных предметов и оживленным при помощи магических способов «копиям человека» характерен уже для цивилизаций Древнего Мира, что нашло, например, отражение в древней мелкой пластике (палеолитические Венеры), в мифах о создании Божеством человека из различных природных материалов и в упоминаемых Гомером изваянных из золота «прислужницах» Гефеста [Илиада, песнь XVIII, с. 417–420]. К античности относится и упоминаемое Платоном представление о людях как о куклах-марионетках, управляемых божеством в театре теней [Государство, кн. 7]. Новый всплеск интереса к этой проблематике возник в Средневековье в связи с развитием алхимии и на фоне попыток создания искусственного человека –