Феномен куклы в традиционной и современной культуре. Кросскультурное исследование идеологии антропоморфизма - [6]

В заключительном разделе мы обращаемся к общетеоретическим проблемам, позволяющим составить представление о функционировании куклы в современной индустриальной и постиндустриальной цивилизации, использование символики куклы в массовой культуре и масс-медиа XIX–XXI веков от литературы и кино до телевидения и рекламы. Анализ этого материала позволяет многое прояснить в глубинной семантике данной вещи, понять ее роль в формировании различных моделей человеческого поведения в современном мире и в поддержании «идеологии антропоморфизма», которая во многом определяет наш взгляд на окружающий мир, делает его «антропоцентричным».

В свете этой проблематики нам представлялось важным показать две вещи. Во-первых, на примере куклы можно увидеть, как происходит освоение культурой природных объектов. При создании куклы грань между «природным» и «культурным» зачастую является почти неощутимой и невидимой, особенно если учесть, что в разных культурах эта граница проводится по-разному. И это является существенной проблемой при взаимодействии и взаимопонимании представителей этих культур. Вместе с тем рассмотрение на примере куклы «минимального инвентаря знаков культуры», то есть культурных маркеров, позволяющих отличить ее от обычного камня или ветви дерева, позволяет утверждать, что существуют некие универсальные приемы, позволяющие переводить природные объекты в семиотически насыщенное поле культуры, делать их «культурно значимыми».

Илл. 5

Во-вторых, кукла помогает продемонстрировать, как с помощью отдельно взятой вещи можно манипулировать сознанием, конструируя при помощи игровых практик с ее участием частные поведенческие навыки и стереотипы, которые затем при помощи языковых образов и клише распространяются на более общие социальные практики. Кукла играет важную роль в формировании особых «сверхидей» или «социом», таких, например, как идея «кукловода» («манипулятора»), а также связанных с ней идей «социального манипулирования» и «социального конструирования» – см. илл. 5, Т. Чувашева. Игра для инфанты (2007). При этом в роли «кукловода» – манипулятора может выступать как отдельная персона (от божества до вождя), так и социальная группа или ее символические замены, своеобразные «социальные симулякры».

Сочетание методов этнографического исследования с методами смежных дисциплин от этнолингвистики до философской антропологии и демонстрация исключительной значимости «феномена куклы» в онтогенезе человека и в истории человеческой культуры позволяет выявить новые аспекты функционирования «феномена куклы» как в традиционной, так и в современной культуре и получить результаты, не представленные в других исследованиях на эту тему.

Современные концепции вещи и куклы как вещи

В последние десятилетия ХХ века вновь оживился интерес к изучению материальной культуры [Материальная культура 1996; Тело 1996; и др.]. Но современный взгляд на предмет и вещь принципиально отличается от характерного для 1920–30-х годов восприятия их как чего-то самоценного и изолированного, вне контекста порождающей и использующей их культуры, и основан на их системном семиотическом анализе. Основные современные концепции вещи изложены в работах Р. Барта, М., Фуко, Ж. Бодрийяра, а также в исследованиях отечественных ученых [Барт 1996; Foucault 1966; Фуко 1994; Baudrillard 1968; Бодрийяр 1999; Кантор 1967; Безмоздин 1979, с. 104–127; Байбурин 1981, с. 215–226; Этнографическое изучение 1989; Корсунский 1997; Липс 2001; Голофаст 2000, с. 58–65; Уемов 1963; и мн. др.].

Феномен вещи возможен лишь в тесной связи с нематериальным, духовным началом, то есть с тем, что ее одухотворяет и наполняет невещественным смыслом, придает ей не связанное с ее непосредственными функциями значение, а следовательно дает ей возможность иного, нематериального существования. Иными словами, вещь немыслима вне определенного социокультурного контекста, она не имеет смысла за рамками породившей ее культуры и, более того, она «без человека никому и ни для чего не нужна» [Топоров 1993 с. 89; Топоров 1995]. В этом смысле можно говорить о «жизни вещи», то есть уподоблении вещи человеку как устойчивой и распространенной культурной практике, а следовательно отражении в вещи идей антропоцентризма и антропоморфизма.

Среди круга проблем, относящихся к «жизни вещи в культуре», можно выделить несколько, непосредственно затрагивающих предмет нашего исследования. Некоторые из них подробно обсуждаются в вышеуказанных работах Р. Барта, М. Фуко и Ж. Бодрийяра. Очень важной представляется проблема функциональности вещи, которая позволяет обозначить границу между вещью практически полезной, применяемой для получения того или иного продукта, и вещью практически бесполезной (безделушкой, игрушкой, сувениром, реликвией, коллекционным раритетом), которая предназначена не для утилитарного использования, а для неких культурно-символических манипуляций, имеющих смысл только в рамках данной группы или социума и зачастую мало связанных с реальными свойствами вещи. Кукла обычно выступает во второй ипостаси («практически бесполезной вещи»), хотя некоторые употребления близких к ней антропоморфных предметов – например, манекенов или резиновых кукол из секс-шопа – явно имеют практическую направленность. Наличие утилитарных функций существенно влияет на эволюцию вещи и ее приспособление к конкретным потребностям ее обладателей, а также природным и социокультурным факторам, которые обусловливают особенности данной среды обитания. Неутилитарные вещи – от игрушек до сувениров – как правило, более «консервативны», поскольку у них нет особых причин для ускоренного усовершенствования. Более того, именно их консерватизм, как правило, и придает им особую ценность в глазах их обладателей.