Феникс - [24]

Я говорил, говорил и говорил. Рядом со мной был человек, которому я только и мог доверить невероятную правду — об этом твердили эмоции, которым я уже приучился подчиняться. Я увлекся, избавляясь от бремени одиночества, как вдруг в какой-то миг ощутил, что рядом уже нет того, кому я доверился. Рядом застыла красивым манекеном отстраненная и хладнокровная незнакомка со слегка надменным лицом. Ошарашенный наступившей переменой, я замолчал, всматриваясь в нее. Она тоже молчала. Пауза затягивалась, у меня было ощущение, что она рассматривает меня как забавный образец сумасшедшего. Уязвленное «я» взбрыкнуло, я отстранился выпрямляясь и, в свою очередь, всмотрелся в это деловое холодное равнодушие. Что произошло? Почему я с такой радостью доверился этой незнакомой красавице?

Ана, вероятно, тоже почувствовала эту перемену, она на несколько мгновений отвернулась, невидящими глазами всматриваясь куда-то вдаль, затем одним изящным движением поднялась.

— Пойдем в имение. Мне надо обдумать все это.

— Может быть, ты хотя бы расскажешь мне, что я забыл, что произошло, как я сюда попал?

Она замерла, задумчиво глядя на меня.

— Сомневаюсь, что тебе это надо. Да и рассказывать придется слишком много. К тому же я не уверена, что ты имеешь на это право.

— Как это?! — Я вскочил. — А кто же еще имеет на это право?

Ана двинулась прочь, бросив на ходу:

— Его здесь нет. Извини.

Я замер на месте. Изящная фигура молодой женщины удалялась в сторону поместья. Меня переполняли обида и возмущение. Я доверился ей! Меня же, внимательно выслушав, посчитали недостойным рассказа обо мне же. Кроме того, яростно бунтовали те эмоции, которые я не мог контролировать, те, что достались мне от забытого. Любимая женщина, с которой ты был в долгой разлуке, обнаружив при встрече, что ты лишился части себя, отказала тебе! Я ощущал себя безногим ветераном, вернувшимся с фронта, чтобы обнаружить, что ждали совсем не его. Кавардак в мыслях дополняла память о том, что ни на каком фронте я не был, а прогулял целую неделю на работе, наслаждаясь отдыхом и услужливой заботой в чужом мире, а теперь обижаюсь на то, что незнакомая красавица не обратила на меня должного внимания!

Голодный и злой, я просидел на ветру до сумерек, разглядывая полотно океана, пока за мной не явилась Дара.

— Илия. Пойдем в комнату — обедать пора.

Я оглянулся.

— А, Дара. Что там в поместье?

— Владыка заперся с Хозяйкой.

— Обо мне спрашивали?

— Велели, чтобы ты оставался у себя.

— Ладно. — Я поднялся. — Пойдем. Война войной, а обед по расписанию.

— Чего? — не поняла меня собеседница.

— Пойдем, говорю, обедать.

Вечер прошел в одиночестве, если не считать пару визитов всегда готовой услужить Дары. По ее словам, Ана вернулась к себе и велела не беспокоить. Владыка сам не свой. Несколько раз появлялся в башне дочери, но та не пожелала разговаривать. Сейчас заперся у себя.

Я сразу же заметил, что кто-то рылся в моих вещах. Маленькие треугольные камешки, назначение которых я до сих пор так и не выяснил, были аккуратно отложены в сторону. Остальное того, кто приходил в эту комнату, не заинтересовало.

Мне ничего иного не оставалось, как ждать. Ждал не только я, но и тот, кого я забыл. В душе ворочались неясная обида и ожидание встречи — ему не терпелось вновь увидеть Ану. Впрочем, ожидания эти оказались бесплодны, и мы оба уснули уже глубокой ночью, причем я чувствовал себя совершенно измотанным.

Проснулся очень рано. В комнате было темно, но за окном уже угадывался в небе слабый серый отсвет далекой зари. Сна, как говорится, не было ни в одном глазу. Я отчетливо понимал, что оставаться в постели бессмысленно, но еще какое-то время валялся, не в силах придумать себе занятие. Наконец, одуревший от бесконечного роя однообразных мыслей, я встал, неторопливо умылся, оделся и аккуратно, стараясь никого не разбудить, двинулся наружу — во двор.

Угловые фонари еще светили, но уже практически ничего не освещали, лишь расцвечивали мостовую вокруг себя желтым отблеском. Посреди двора застыл знакомый силуэт самолета. Странно было думать, что его создал я. Я бы точно сделал все по-другому. Оперение, конечно, самый дешевый способ стабилизировать аппарат в полете, но на предельно малых скоростях оно будет только мешаться. Располагая возможностями магии, можно было собрать самолет и без привычных аэродинамических поверхностей, повысив маневренность и вместимость.

Я тихо рылся во внутренностях когда-то летавшей машины, пытаясь рассмотреть в полумраке устройство ее приводов, когда знакомый голос сзади заставил вздрогнуть от неожиданности:

— Далеко собрался?

— Ана?! — Я застыл, вновь погрузившись в волну эмоций — неожиданная радость, какая-то детская обида, надежда.

В бледном сумраке ее лицо, казалось, потемнело еще сильней и своим совершенством напоминало мраморное изваяние, лишенное мелких недостатков, присущих живым женщинам.

— Да вот, мне кажется, переделать бы, — забормотал я, смущаясь, как будто она застала меня за чем-то очень интимным.

Девушка подалась вперед, внезапно оказавшись волнующе близко.

— Ты говорил, что под действием искусства память возвращалась. Так?