Фельдмаршал должен умереть - [115]

* * *

Считая, что инцидент исчерпан, все направились на веранду, на которой были накрыты столы, но в это время появился фельдфебель, прибывший в составе охраны Скорцени, и сообщил, что объявился француз Матье. И что будто бы один их солдат уверен, что видел, как этот француз помогал раненому партизану.

— Это действительно так? — холодно поинтересовался Скорцени уже у самого Матье, сидя при этом за столом рядом с Марией-Викторией. — Вы помогли одному из партизан?

— Из раненых… партизан, — уточнил Матье.

Высокий, невообразимо худой, в изорванной одежде полувоенного образца, он напоминал то ли Робинзона, то ли изловленного в горах и представшего перед военно-полевым судом дезертира.

— И в чём же заключалась ваша помощь?

Матье устало взглянул на обер-диверсанта и столь же устало пожал плечами.

— Мой рассказ будет короче, чем вы предполагаете, — при каждом слове копьеподобный кадык француза упрямо прорезал тощую морщинистую кожу. Казалось, ещё одно движение — и она не выдержит, разойдется, словно под ударом ножа. — Я вытащил партизана из кювета, протащил метров двести, чтобы оба мы оказались вне зоны огня, и там перевязал. А затем тащил, а временами нес на себе, еще более часа, пока не наткнулся на какую-то горную хижину в которой обитает старуха. Там и оставил его.

— Вы говорите об этом с такой откровенностью, словно не понимаете, что вас ждет за эти старания по законам военного времени! — молвил Умбарт, грохнув кулаком по столу. — Пока мы здесь сражались с партизанами, вы спасали одного из партизан. Это разве не предательство?

— Прощаясь, партизан сообщил, что дома у него хранится около двухсот литров вина, — невозмутимо продолжил свой рассказ Матье. — Он спрятал его в тайном погребе, чтобы спасти от солдат. Как только кончится война, он приглашает всех нас, уцелевших в ней участников нынешнего боя, к себе, на это вино.

— Вы что, бредите, мсье предатель?! — не удержался Скорцени.

— Нет, партизан тем более не бредил. Кстати, фамилия его Массино. Антонио Массино. Деревню он тоже назвал. Полагаю, что у нас появился еще один послевоенный союзник, а главное, еще один дом, в котором в трудные минуты нас могут приютить. Кажется, я ответил на все ваши вопросы, господа? А теперь, если вы, синьора княгиня, не возражаете, я присяду за стол и выпью бокал-второй вашего вина. К тому же я страшно изголодался.

Штурмбаннфюреры угрюмо переглянулись. Больше всего их удручало даже не то, сколь независимо ведёт себя этот французишка, а то, что, в конечном итоге, он прав. Сама логика развития событий, житейская мудрость — на его стороне.

— Стоит ли так торопиться к столу, мсье? — побагровел Умбарт, угрожающе приподнимаясь и хватаясь за пистолет. Перед ним был француз, что само по себе вызывающе, поскольку он терпеть не мог французов, эту нацию предателей. Тем более, этот француз оказался пособником партизан.

— Остановитесь, штурмбаннфюрер, — медленно, с достоинством поднялась княгиня. — Никто не дал вам право стрелять здесь, тем более — в моих охранников.

— Я остановлюсь. Но мои солдаты сейчас угостят вашего француза такой порцией свинца, что он не сумеет запить его даже двумястами литрами партизанского вина. Эй, шарфюрер Шоргер!

Появился высокого роста широкоплечий детина, с огромным «гениальным» лбом и длинными, гориллоподобными руками, свисающими ниже колен. Глядя на этого человека, можно было предположить, что появился он на свет в результате скрещивания одного из классических европейских интеллектуалов с гориллой. Причем продукт оказался с преобладающими признаками гориллы.

— Что?! — зычным басом прорычало это существо, уставившись на Умбарта из-под широких надбровных дуг. — Армейский этикет оказался ему явно не под силу.

— Ты видишь этого француза?

— Вижу. Это приказ?

— Вы прекрасно сражались, шарфюрер Шоргер, — попыталась перехватить инициативу княгиня. — Как и этот француз. Вам полагается наградной бокал вина.

Морской Пехотинец мгновенно наполнил один из пустующих бокалов и поднёс его мутанту в форме СС. Пока тот был занят напитком, Шеридан, прихрамывая, подошел к Матье, взял его за предплечье и подтолкнул к двери.

— Я помогу этому мсье привести себя в порядок.

— Отведите этого господина в дозорную башню, — согласилась княгиня. — И стреляйте в каждого, кто попытается арестовать его. В каждого!

— Прежде чем оставить столь достойную компанию, — задержался Матье, — хотел бы сказать о том, что на самом деле заставило меня сохранить жизнь этому раненому гарибальдийцу.

— Вот это уже интересно. Говори, — приказал Скорцени.

— Этот винодел слышал, как перед выступлением в рейд командир его отряда беседовал с полковником Валерио. Тот приказывал как можно больше обитателей виллы взять живыми и говорил о каких-то несметных сокровищах, которые затоплены где-то здесь, неподалеку, по приказу фельдмаршала Роммеля. Так вот, партизан-винодел интересовался, знаю ли я об этих фельдмаршальских бочонках с золотом, и предлагал после войны вместе заняться их поисками.

Скорцени и княгиня многозначительно переглянулись: «Значит, к охоте за золотом Роммеля уже подключились и партизаны, — прочитывалось в этих взглядах, — что еще больше усложнит нам жизнь!».