Фельдегеря генералиссимуса - [41]

Она отходила от него уточкой, садилась в кресло, рисовала свой очередной картон и говорила: «Нет, Николай Андреевич, это будет не справедливо. Я знаю».

Да, наверное, знала.

Она умерла во время родов. Младенец крикнул — и она, легко вздохнув, сказала: «Вот и все. Живите!» Князь вбежал в комнату. Она улыбалась. На тот свет идти не страшно, говорила ее улыбка, — все мы там будем.

«Что ты, Вера?» — схватил ее за руку князь. Рука ее из его руки выскользнула. «Живите!» — сказала в последний раз — и закрыла глаза.

Все фантазии своей жены старый князь воплотил в правой половине своего дворца. Получилось нечто сказочное, воздушное — и запутанное — как лабиринт. Так и назвали правую половину дворца — Лабиринт Веры.

В этом лабиринте комнат, лестниц, переходов, галерей мог один только юный князь Андрей не заплутать. Прятался в детстве от докучливых мамок и гувернеров. Старый же князь ни разу на эту половину дворца не вступал.

«Приду, когда умирать соберусь», — сказал он как-то раз шутливо, но взгляд был твердый: не шутил. Действительно, решил, что придет умирать в Лабиринт своей Веры. Он даже знал, в какую комнату он придет умирать. По винтовой лестнице под самый верх — в комнату воздушного шара. Из этой же комнаты другая винтовая лестница вела на круглую площадку, что была на крыше.

С этой площадки и был запущен в небо воздушный шар. Денно и нощно сидели там, в плетеной корзине, четыре наблюдателя. В подзорные трубы смотрели на все четыре стороны. Далеко было видать. Вели журнал наблюдения.

Зачем наблюдали, для чего все записывали в журнал?

Очередная причуда князя? Думаю, да.

А журнал интересно было бы почитать! Может, там и о фельдъегерях что записано?

Не за этим ли журналом Ростопчин и генерал Саблуков Жаннет и Бутурлина к старому князю заслали?

За Ростопчина поручусь — за этим. А вот за генерала от кавалерии Саблукова теперь уже не поручусь! В свете новых рассекреченных документов — генерал от кавалерии двойную игру вел. И слухи, действительно, князь Ахтаров по его просьбе распространял.

А тот лиловый сумрак, в который Ростопчин генерала завлек, помните? Вот что о том сумраке, лиловом, государь император Павел Ι генералу Саблукову сказал.

«Федор вас в этот сумрак когда завлечет, соглашайтесь на все. Пусть он думает, что это вас он в лиловый сумрак завлек. Но пока ни во что не вмешивайтесь. Пусть они, два дурака, лбами бараньими сшибутся!»

Первый бараний лоб — ясно. Ростопчина. А второй — чей? Пока не знаю. Так что давайте вернемся во дворец княжеский — в парусную комнату. И сверим, как говорится, часы.

На наших часах — ровно одиннадцать вечера. Впереди ночь перед дуэлью Бутурлина с полковником Синяковым. Впереди страшная ночь — и еще более страшный день. Но письмо свое Катишь еще не написала Марии, мумию Порфирия Петровича в Петербург еще не повезли. До этих событий остается пять дней.

Не сомневайтесь, напишет — и мумию в Петербург повезут. Переиграть невозможно. Шнеллера у времени и у жизни нет!

Нет в нем необходимости. Без осечек и промахов судьба в нас стреляет.

Глава третья

…Сняв с себя все одежды, распустив волосы, преобразилась она прекрасно для радостного наслаждения, наподобие Венеры, входящей в волны морские, и, к гладенько выбритому женскому месту приложив розовую ручку, скорее для того, чтобы искусно оттенить его, чем для того, чтобы прикрыть стыдливо…

…Клянусь Геркулесом, мне начало казаться, что у меня чего-то не хватает для удовлетворения ее страсти, и мне стало понятным, что не зря сходилась с мычащим любовником мать Минотавра.

Апулей, Метаморфозы, перевод с латинского М. А. Кузмина

Лунный свет заполонил комнату.

Бутурлин дремал.

Его тело мостом лежало на двух креслах.

От дивана он наотрез отказался. Диван на палубе? Смешно! За борт свалится.

Тенью кто-то влетел в комнату, — будто птица какая ночная, черная, — или привидение!?

Князь Андрей рассказал, что привидения во дворце есть, но привидения светлые, добрые. И именно в этой комнате они часто являются.

Когда Бутурлин попросил уточнить, что значит — светлые и добрые, — князь засмущался и сказал: «Не сейчас. Я потом расскажу».

Нет, это привидение было не светлым и не добрым.

Бутурлин ловко перехватил руку с занесенным над его сердцем кинжалом.

Привидение выронило кинжал на пол — и рука «привидения» ртутью вытекла из руки Бутурлина — и тенью вылетело из комнаты.

Бутурлин бросился за ним в коридор.

Привидения и след простыл, вернее — в конце коридора, на фоне ночного лунного окна, плащ его черный взмыл вверх.

Бутурлин было рванулся туда, но остановился. Подошел к двери в комнату Жаннет. Постучал. Никто не ответил. Он постучал еше раз — и еще. Тогда он открыл дверь и вошел в комнату.

— Жаннет! — тревожно крикнул он в темноту. — Жаннет!

— Что, Бутурлин, ты тут делаешь? — раздался недовольный голос Жаннет из темноты.

— Ты жива, Жаннет?

— Ничего умней не мог спросить? — раздраженно ответила Жаннет. — Иди вон, Бутурлин. Не мешай спать.

— Можно, Жаннет, я эту ночь в твоей комнате проведу?

— И в моей постели! — добавила Жаннет. — Проваливай.

— Нет, — ответил Бутурлин. — Я у двери твоей постою.

— Зачем?