Фехтовальщица - [27]

– Вы живы? Слава Богу! – перекрестилась Полина, ощупывая фехтовальщицу и гладя ее по плечам. – Сегодня из Сены вытащили тело какой-то несчастной девушки, и я подумала, что… Мой муж… ах, простите его! Он рассержен на меня, после того, как узнал историю с музыкантом! Мне так неловко, Жанна, что я такая плохая тетка и не могу вам помочь устроиться в Париже! Жить у нас, вы сами понимаете, вам не позволят. Вот возьмите хотя бы это, – госпожа де Ренар вынула из-под полы верхней юбки кошель. – Здесь несколько экю. Муж давал мне на покупки, но мне сейчас ничего не нужно, а у вас, наверное, совсем нет денег на обратную дорогу.

– Что значит, на обратную? Я не собираюсь возвращаться в Беарн.

– А как же поместье?

– Я продала его.

– Что?.. Вы продали наше родовое поместье?.. За сколько?

– Теперь это не имеет значения, меня ограбили по дороге.

Тетушка заволновалась еще больше.

– Так теперь у вас ничего нет, Жанна!

– Почему? Есть.

Фехтовальщица улыбнулась и показала письмо герцогини, а потом приглашение в Булонже, подписанное королем. Тетушка снова всплеснула руками, но на этот раз потрясение ее было другого рода. Как и предсказывала герцогиня, Полина тут же пообещала экипаж, после чего велела Каролине дать племяннице свой баул взамен потерянного и несессер с красками для лица.

– Возьмите это, Жанна! Вы должны быть во всеоружии!

– Чтобы быть во всеоружии, мне нужна охрана.

– Этого у нас нет, только сторож и конюх. Наймите кого-нибудь в гостинице. Там всегда крутятся всякие безработные поденщики.

Уповая на безработных поденщиков, Женька вернулась в гостиницу. У «Парнаса» девушка отпустила экипаж, наказав возчику быть здесь на следующий день около полудня. Вдохновленный щедрой оплатой, он снова громко икнул и обещал приехать вовремя.

– Подайте на еду, добрая госпожа, – попросил кто-то ноющим детским голосом.

Женька обернулась. Перед ней стоял нищий мальчик в дырявой шляпе и протягивал грязную руку.

– Батьку не помню, мамка умерла, подайте, добрая госпожа, – скривил лицо этот новый «Гекельберри Финн».

Фехтовальщица подала ему пистоль.

– Чертова собака! – воскликнул тот восторженно, сунул монету за щеку и убежал.

«Теперь охрана, охрана», – вернулась к своим заботам девушка, переступая порог «Парнаса» и вдруг увидела Эжена. Он сидел один за столом в трапезной и ужинал. Еще плохо осознавая свою радость и невольную улыбку при виде шального парня, Женька быстро подошла и села рядом.

– Ты здесь? – удивилась она.

– Ага! – расплылся в ответной улыбке нормандец. – Я ушел от де Гарда к другому хозяину.

– К другому?.. Де Санд? – догадалась девушка.

– Ага.

– Чем же он лучше де Гарда?

– Как чем? Вы же видели, как он стреляет, дерется на шпагах, да и вообще!

– И что ты будешь у него делать?

– Я в охране. Буду при его доме жить. Знатный у него дом, госпожа! Хоть посплю в хорошей постели как барон почти. Не хотите посмотреть мою новую квартиру?

В глазах Эжена плясали черти. Они звали фехтовальщицу за собой, но она смотрела сейчас в другую сторону.

– Так это ты ему сказал, что я здесь? – усмехнулась девушка.

– Я не хотел говорить, но он только за это меня и взял. Там еще один деревенщина к нему рвался, а он меня выбрал.

– Ну, и дурак.

– Сам знаю. Теперь он, наверняка, сюда припрется, и мне уже ничего не перепадет.

– Да не ты, а он дурак.

– Почему?

– Потому что продажного выбрал.

– Чего?

– Ты и его когда-нибудь подставишь.

– А что? Каждый ищет, где лучше как хочет.

– Ну, раз так, тогда вот что – я завтра я еду на бал в Булонже.

– На бал? Шутите?

– Не шучу. Мне помогает герцогиня де Шальон.

– Ух ты, вонючие пятки! Да вы устроились еще лучше меня, погляжу!

– Мне нужна охрана в пять человек. Набери кого-нибудь, а сам будешь старшим.

– Я старшим?

– Не сможешь?

– … Чего это не смогу? Смогу! Только нужны деньги, порох там, пули прикупить.

Женька дала Эжену несколько монет.

– А за охрану расчет после службы, – сказала она.

– Это понятно. Ну, а что с моей квартирой? – спрятав деньги в кошель, шалым глазом покосился нормандец.

– Что с квартирой?

– Придешь посмотреть? – шепнул солдат и взял девушку за руку.

Черти в его глазах продолжали плясать и кувыркаться, но фехтовальщица не поддалась.

– Отстань! – сказала она, заказала ужин и, наивно думая, что окончательно отделалась от их шкодливого сообщества, поднялась к себе в комнату.

Гости

Вечерело. Подкрашенные жгучими красками заката, облака уплывали прочь. Будто устав от надоевшего за день света, Земля тяжело переворачивалась на другой бок.

Внизу шумели засидевшиеся студенты, и бодрым хозяйским голоском покрикивала Шарлотта. Вдруг неожиданно скрипнула и открылась рама окна. Фехтовальщица слегка вздрогнула и обернулась. В багровом проеме торчала чья-то лохматая голова.

– Это я, добрая госпожа, – сказала голова детским голосом.

– Кто?

– Я Жан-Жак. Ты деньгу дала, помнишь?

– А… ну заходи.

Девушка хотела помочь мальчику залезть в комнату, но он мотнул головой.

– Отцепись, а то свалюся! Я сам лучша.

Забравшись в комнату, Жан-Жак осмотрелся и спросил:

– А сестренка еще со мной. Пустишь?

– Сестренка?

– Ага. Люссиль, Люлька, то бишь.

– А больше никого нет?

– Не-е.

– Ну, тогда зови.