Фехтовальщица - [210]

– Боитесь, что вам помешают?

– Это вам помешают, Женечка. Не беспокойтесь, я уже отправил вашим родным анонимное сообщение о том, что с вами все в порядке, и вы скоро вернетесь.

– И что я им скажу?.. – усмехнулась фехтовальщица. – Может быть, мне не возвращаться домой?

– Надо вернуться, Женечка. Вы должны рассказать, что уехали со мной по приглашению моего сына, который давно хотел с вами познакомиться. Вы полюбили его и решили выйти за него замуж. Сообщить об этом родным вы не решались, а все это время жили у Эдмона в доме и работали над приключенческим романом под названием «Записки фехтовальщицы».

– А как я объясню этот шрам на шее?

– Скажете, что вас сбил пьяный водитель. Документы мы подготовили.

– А после всего этого… я смогу иметь детей.

– К счастью, сможете, если только сами себе не помешаете.

В доме профессор подал Женьке папку.

– Если желаете, подправьте, допишите недостающие эпизоды, и я отдам ваши «Записки» Монро.

– Монро?

– Он издатель, если вы еще не забыли.

– Кто вам дал мою рукопись?

– Конечно, не Даниэль де Санд. Этьен сканировал рукопись из сюжета. Будете работать?

– Буду.

Женька взяла рукопись и поднялась к себе. Сельма принес ей ноутбук, и она весь день занималась поправками. Рядом снова бродила Катарина, и девушке казалось, что зеленоглазая кошка улыбается.

Хотя опасаться уже было нечего, работать над «Записками» стало труднее. Далеко не все эпизоды хотелось туда вносить, но фехтовальщица заставляла себя делать это, надеясь, что имя Жанны де Бежар хоть немного прикроет некоторые, не слишком светлые ее поступки и помыслы. В перерывах она спускалась вниз и общалась с Этьеном, который находился внизу и готовил Окно к закрытию.

– Цвет поблек. Оно устало и хочет отдохнуть, – пояснил он.

– Я, так поняла, оно живое?

– Да.

– А откуда оно взялось?

– Никто не знает. Профессор говорит, что оно везде, только не всем открывается. Он наткнулся на него случайно, когда работал над романом об Арно Волке.

– И о нем до сих пор никому неизвестно?

– Только десятку человек.

– Не может быть! Это ведь не иголка!

– Да, не иголка, и кое-какой шумок прокатился. Тут уже кто только не побывал! Полиция, журналисты, телевизионщики, уфологи и просто всякая любопытная публика. Пришлось видеонаблюдение поставить. Однажды даже передачка вышла, но все так и осталось на уровне слухов о снежном человеке. Окно в случае опасности закрывается само.

– Как закрывается?

– Просто исчезает. Профессор на этом деле даже три иска выиграл, когда к нему приходили с обыском. Они тут все перекопали, потом кучу всяких радаров принесли. И ничего! Я давно так не смеялся!

– А ты тоже участвовал в каком-нибудь сюжете?

– Конечно. Два года назад я лежал в клинике со сломанной ногой. Помнишь, я говорил, что сорвался в Альпах? Профессор тогда и предложил мне роль Арно Волка.

– И тебя… повесили?

– Повесили, – поморщился бывший альпинист. – Уж лучше голову под меч, чем это. У меня до сих пор по ночам удушье бывает. Тебе тоже еще предстоит помучиться.

– А зачем ты ушел к бандитам?

– Не в настроении был.

– Ты тоже заключал договор с профессором?

– Заключал. На семь лет я обязался бросить горы.

– И бросил?

– Держусь, – вздохнул Этьен.

– А нельзя нарушить договор?

– Можно, только на чем тогда стоять? Мир и так слишком скользкий.

Женька спросила о сыне профессора, но Этьен отказался об этом говорить, ссылаясь на то, что это не его дело и не его договор, а чтобы девушка об этом не думала, развлек ее тем, что показал, как можно быстро удлинить волосы и убрать загар на теле.

– Тебя просто поместили в нейтральную эпоху, ввели в сон и ускорили время. Фактически твоему телу сейчас не семнадцать, а девятнадцать лет. Только это делается в особых случаях, а то можно быстро состариться.

Потом Этьен разрешил набросать простенький сюжет и поставить его в Окно, но код снятия защиты с него не открыл. Это было понятно, – хотя тело фехтовальщицы после двухгодичного курса поправки и было вполне зрелым, мозг еще оставался неокрепшим и пребывал в том же семнадцатилетии, где у нее снова могло легко «снести голову».

Придуманный девушкой сюжет был черновым, и Этьен тут же удалил его.

– А как же мои герои? – забеспокоилась она. – Они погибли?

– Они еще не успели стать живыми. Для этого необходимо время, ну и конечно… талант автора.

– Да, талант… – кивнула Женька и вернулась к белым пятнам сюжета Марка Монрея.

– А у тебя, в самом деле, был брат? – спросила она.

– Почему был? Он и сейчас есть.

– И он тоже находился… в сюжете?

– Не находился, хотя его тоже зовут Кристиан. Ты ведь о нем спрашивала?

– О нем… Послушай, а можно взять оттуда деньги? Или драгоценности? – спросила, оставив эту щекотливую тему, фехтовальщица.

Этьен захохотал.

– Это что? Привет со Двора Чудес или ты, в самом деле, этого хочешь?

– Я хочу привезти что-нибудь своим.

– Не получится. Деньги из сюжетов получаются похожими на ксерокопию, а драгоценности и золото становятся просто фальшивыми. Мы так и не поняли, то ли Окно так шутит, то ли пытается сохранить курс золота, то ли печется о человеческой нравственности.

– А вы… не пробовали это все продавать?

Этьен снова рассмеялся.