Феерическая академия - [28]

— Только без вскрытия! — возразила я, понимая, что из хорошего во мне только доброе, но злопамятное сердце и чистая, светлая, как сопля младенца, душа. — Не нравлюсь — отпусти!

— Не отпущу, — послышался голос, а он встал, снова глядя на свои камни и цветы, разложенные по комнате. — Думаешь, так легко проникнуться симпатией к человеку?

— Что ты имеешь против людей? — спросила я, поглядывая в сторону открытого окна.

— Меч, — усмехнулся Оберон. — Этого пока что вполне достаточно, чтобы мы могли с ними вежливо поговорить и все обсудить.

Снова повисла гнетущая тишина, а я искренне не понимала, как же так? Меня тут, значит, удерживают, чтобы тихо ненавидеть? Что-то я мало что понимаю.

— Ты меня ненавидишь? — спросила я, глядя на надменное лицо короля фей. — Давай ты временно поненавидишь кого-нибудь другого, а я меня пока полюбит кто-то другой?

— Что ты, принцесса, я люблю тебя, — послышался странный, горький и в тоже время насмешливый ответ. — В твоих сверкающих глазах мне хочется утонуть…

— А ничего, что они у меня коричневые? — с усмешкой отозвалась я, понимая, что дежурные комплименты исходя отнюдь не из искренне любящего сердца. — Не знаю, как ты в них тонуть собрался…

— А губы напоминают лепестки роз, — насмешливо продолжал Оберон.

— Сразу уточняй, какие губы, а то я еще от карих глаз не отошла, — вздохнула я, сидя на столе. — Продолжай. Я внимаю тебе всей самооценкой!

— Твой голос звенит, как ручей, — все так же странным голосом продолжал Оберон, а я понимала, что ни о какой любви с его стороны речи быть не могло.

— Особенно, когда я простудилась! — кивнула я, не понимая, к чему он клонит. — Прямо такой ручей звенит, что можно смело подходить в темноте к ничего не подозревающей жертве и хрипеть на ухо. Пока он не утонет в коричневом море… Давай, ласкай мою самооценочку…

Он обернулся, а я уже пыталась слезть со стола, но взгляд застал меня врасплох.

— Ты продолжай, — успокоила я, пока одна лапа висела в воздухе. — Ты там на ручье остановился… Напоминаю, мы ищем во мне что-то хорошее!

— Ты куда собралась? — произнес Оберон, пока я свесилась, пытаясь оценить высоту стола и свои возможности. Я так понимаю, он у нас избалован женским вниманием? Хорошо, я — очень принципиальная жаба!

— Я собираюсь уйти и хлопнуть дверью твою самооценку, — гаденько ответила я, вспоминая, что среди жаб встречаются и ядовитые.

— Ладно, иди сюда! — произнес он с насмешкой, а я решила ускориться, но меня поймали в руку.

— Ваше Величество! Не трогайте меня своими руками! — возмущалась я. — Я вами немного брезгую!

— Что?!! — я увидела такое лицо, от которого лапки тут же прикинули, что нужно сматываться.

— Да, — гордо ответила я, прикидывая, куда бы половчее спрыгнуть с его ладони. — Я — очень брезгливая жаба. А то тянутся к тебе чьи-то губы, а ты думаешь: фу, какая гадость! Лезут тут всякий принцы-короли! Как будто целовать больше нечего!

Я отвернулась, понимая, что только что где-то затаилась смертельная мужская обида, которая выпрыгнет при первом же удобном случае и загрызет меня. «Ты с ума сошла!» — взмолился внутренний голос, влезая в воспитательный процесс.

— Хватит вредничать! — приказал Оберон, а я попыталась укусить его за палец. Поскольку с зубами у меня была напряженка, получилось как-то очень игриво и даже немного эротично. Через пару минут я сидела в укромном месте под кроватью, размышляя на тему: «Сколько мне осталось жить?» Пессимист уверял, что считаные секунды, а оптимист утешал, что пару минут. Еще бы! Я его за нос укусила!

— Вылезай, — послышался холодный голос. — У меня терпение не безграничное.

— Ква! — вздохнула я, прощаясь с этим замечательным и очень гостеприимным миром.

Я почувствовала, как заклинание вытаскивает меня из-под кровати, поднимает в воздух. Мои лапки пытались уцепиться хоть за что-нибудь, но меня уже держали в руке.

— А я знаю, что ты кушал! — радостно сообщила я, когда его губы скривились, а потом приблизились ко мне.

— Ты можешь помолчать хоть пять минут! — гневно произнес Оберон, немного отстраняясь.

— Ты дышишь так, что я вот-вот простыну! — возмутилась я, пытаясь вырваться. Нечего мне тут самомнением тыкать и относиться ко мне, как к своей собственности и трофею.

— Да две минуты помолчи! — вышел из себя король фей, удерживая меня в руке. — Две минуты! Я что? Многого прошу?

— Просто ты так торжественно сопишь, что сразу чувствуется, что тебе еще не доводилось целовать лягушек! — выдала я, дергаясь и натужно пытаясь вылезти из сжатого кулака.

— Обычно молятся мне, а тут я даже не знаю, кому молиться! — простонал Оберон, а я изобразила судьбу и повернулась к нему задом.

— Начни отсюда, — гордо заметила я. — Со спинки. А потом мы посредством интенсивных слюнявых ласк перейдем к более серьезным вещам. Я еще могу сменить милость на гнев, если мне покажется, что ты халтуришь!

— Ты невыносима, — горделиво произнес король фей, а я мысленно пыталась представить его лицо в этот момент.

— Я не мозг, меня выносить не надо, — насмешливо ответила я, требуя законных ласк. — Ну как? Нашел во мне что-то хорошее? Мне кажется, что та бородавочка на спине очень даже миленькая!