Фазиль. Опыт художественной биографии - [15]

«Дорога к Чегему давно разрушена, и проехать туда можно только на лошади. Нам не повезло, потому что единственный проводник с лошадью — 80-летний Шота, проводящий обычно в Чегеме всё лето, — попал в больницу в Сухуми. Больше в Джгерде не нашлось желающих идти в горы — останки когда-то крепкого колхоза, блестяще описанного Фазилем Искандером, теперь облюбовали медведи и волки. Недавно волки спустились в Джгерду и напали на местных крестьян. Рассказывают, что после того, как 98-летний местный житель убил одного из пришельцев костылем, им пришлось убраться восвояси.

Погуляв по Джгерде, мы нашли людей, уехавших из Чегема много лет назад и переселившихся ближе к цивилизации. И узнали, что в 40-е годы цивилизация доходила и до Чегема. Там работала школа-восьмилетка. Был свет, была дорога. В местном колхозе четыре бригады выращивали табак, кукурузу, виноград. В этом колхозе и работали люди, описанные писателем Искандером в его знаменитой книге. „Сандро и Колчерукий — это реальные лица, — вспоминает житель Джгерды Тамаз Логуа. — Сандро — это дядя Фазиля Кязым. И Мустафа тоже реальный, он был бригадиром там“. Тамаз родился и вырос в Чегеме. В 41-м его отец и еще 70 жителей села ушли на войну. Мало кто вернулся — в 45-м Чегем стал поселком вдов. Жить без мужчин в высокогорном селе стало трудно, тогда и началось переселение вниз. „Моя мать ушла из Чегема с четырьмя детьми вниз, в Джгерду, здесь жила ее родня и здесь было легче, — вспоминает Тамаз. — Дед мой остался в Чегеме, и я к нему часто бегал из Джгерды. Потом в чегемской школе обучение перевели с абхазского на грузинский язык, и оттуда стали уезжать семьи со старшеклассниками — те, кто не хотел учиться на грузинском. Так и получилось у нас, что целое поколение доучилось до 8–9-го класса и бросило школу, ушло работать. Тут недалеко город Ткварчал, в те времена он был крупным шахтерским центром, туда и уходила работать из Чегема и прилегающих сел молодежь“. <…>

Уже в конце восьмидесятых деревянные дома чегемцев стали разрушаться, в девяностые туда пришел лес, и сегодня даже фундаменты и старые стены найти трудно. Только старый Шота сохранил свою пасеку и времянку, в которой он проводит всё лето. Если Шота уйдет из Чегема, его пчёлы станут дикими, и больше некому будет собирать горный мед. И тогда Чегем уйдет в небытие, как сказочная Атлантида. Но пока Шота поднимается на своей лошади в гору и кормит своих пчел, считать Чегем мертвым нельзя… Летом Тамаз берет ружье и поднимается наверх, к своему дому. От дома уже ничего не осталось, кроме дикого виноградника, когда-то служившего семейству Логуа верой и правдой, и старых ореховых деревьев. Но Тамаз точно знает, где было главное место в доме — камин, который по-абхазски называется „бухара“».[12]

Ярко всё это описано, еще и фотографии в репортаже интересные…

Е. П.: Еще одно общее для многих народов название — «бухара»! А насчет того, что герои Искандера целиком списаны с реальных людей, это, конечно, заблуждение. Но всем хочется оказаться героем книги или сказать, что знаешь героев лично. Хотя в свое время они же на Искандера обижались — как и односельчане из Сростков на Шукшина. На Астафьева обижались. На смешной аксеновский рассказик «Товарищ красивый Фуражкин» крымские таксисты целую телегу накатали по наущению тогдашних хозяев Крыма.

М. Г.: Теперь, конечно, для жителей тех мест Фазиль Искандер настоящий кумир, если не сказать больше. Вот и Ольга Алленова пишет:

«Мы сидим в доме Тамаза, хозяин много курит и волнуется — он давно никому не рассказывал о Чегеме. Он вспоминает, что в 2006-м в Джгерду „приезжал Фазиль“ — и местные жители просили его сохранить Чегем. Но Фазиль, конечно, не бог, чтобы остановить глобализацию. „Я надеюсь, что люди вернутся в Чегем, — мечтает Тамаз. — Когда в городе будет нечего есть, они вспомнят о своих родовых домах и начнут их строить. Вы знаете, какой там воздух? Там растут такие травы, которые занесены в Красную книгу. Наши старики-чегемцы всегда были долгожителями. Мой дед умер в 117 лет. Сейчас самому старшему чегемцу в нашем селе — 98 лет. Это тот, кто волка убил костылем. А мне всего 75, и я пацан по чегемским меркам“».[13]

Е. П.: Дай им бог здоровья! А Чегем уже перешел из реального географического пространства в пространство легенды, мифа.

М. Г.: Как, кстати, и легендарный журнал «Огонек», закрывшийся вскоре после публикации репортажа о Чегеме. Но! Вполне себе существует абхазское вино под названием «Чегем». Вот как оно описывается в статье «Лучшие вина Абхазии»: «Красное сухое вино красивого черно-малинового цвета. Производится из каберне и других красных сортов винограда, отличается ярким фруктовым вкусом. Это легкое абхазское вино с высокой кислотностью. Его узнаю́т по легкой горчинке и едва уловимой сладости. Терпкий напиток — идеальный компаньон к абхазским сырам и вяленому мясу. Его можно приобрести на розлив или в бутылке». Я пил. Вкусное!

Е. П.: Вполне по-кавказски: оставить память о поселке в названии вина. Ну и в названии великой книги, это само собой.

Глава третья Детство Фазиля