Фаза Урана - [23]

– Может, там есть что-то, что…

– Там может быть все. Хотя я сомневаюсь, что старик что-то знает об уране.

– А зачем тогда ты мне это рассказал?

– Потому, что это по-своему красивая история. Разве не так?

…Рядом с Макдоналдсом по-прежнему резвились дети. Их родители за столиками ели биг-мак-меню по очень выгодной, экономной цене. Солнце заканчивало свой полет над городом и его траектория тяготела к крышам домов.

– Уже поздно, – вздохнула Аня.

– Можно еще успеть на последний сеанс в кино.

– Может, лучше поедем ко мне в гости? – спросила она.

И я в первый раз за это лето растерялся.

VII. Телефон

Иногда я думаю, как бы отразилось на старых книгах присутствие мобильного телефона. Предположим, мобильный телефон существовал всегда. Чтобы это изменило в сюжете?

Думаю, ровным счетом ничего. SMS Кассандры не доходили бы до адресата, апостол Петр выбросил бы свою карточку, Вергилий бы вежливо попросил Данте отключить мобильную связь еще в лимбе, линия Ромео была бы перегружена, в Мокром не было бы покрытия, у К. аннулировали бы счет, Блум потерял бы свой сотовый к пятой главе.

Мне незачем покупать SIM-карточку.

VIII. Соната

1.

– Кофе будешь?

– Лучше чай.

– Какой ты любишь?

– Черный. Крепкий. Горячий. Без сахара, – сказал я, потом подумал и добавил: – И без молока.

– Расслабься, Растрепин, – засмеялась Аня из кухни, – мы не в Лондоне.

Я знал, что мы не в Лондоне. За окном вечер продолжал быть ясным и душным, а дождя не было уже месяц.

Я сидел в гостях у Ани и рассматривал квартиру. Ремонт в квартире (однокомнатной) сделали сразу же после того, как дом заселился – где-то в середине восьмидесятых, и интерьер вполне соответствовал представлению среднестатистического советского служащего об уюте и комфорте. Гэ-дээровский гарнитур на всю стену – чтоб приобрести точно такой же, мой отец в свое время три ночи ходил отмечаться в очереди у мебельного магазина. Столовый сервиз «Мадонна», притаившийся за стеклом, как экспонат на выставке. Сдутый футбольный мяч с надписью «Днепр» (Днепропетровск) – чемпион СССР», лежащий в хрустальной чехословацкой лоханке – ни разу не битый недотрога. Пианино «Украина» черниговского завода музыкальных инструментов с кружевной салфеткой на полированной крышке. Книжная полка с томами Пикуля, Дюма, Сименона и Гессе. Последний автор явно был куплен в нагрузку к соседствующей с ним «Анжелике». Даже телевизор «Funai» не казался здесь лишним – в начале девяностых такими телевизорами выдавали жалованье на металлургическом комбинате, и подобная техника до сих пор в избытке попадалась в городских гостиных.

Все было беспредельно обычным за исключением одного – в углу висела икона в дешевом пластмассовом окладе Святая Анна – бабушка Христа. И мой взгляд каждый раз упирался в икону. Она, вызывающая, в своей неброской красоте, выделялась, как полевой цветок, растущий из щели в асфальте.

Есть несколько простых признаков, по которым даже дилетант может определить иконописную школу. На украинских иконах всегда хорошо вырисованы уши: их оттопыривают нимбы. На болгарских – у девы Марии обычно большой нос. На греческих – легко увидеть, как по зеленому небу плывут красные облака. На русских – никто не улыбается. Никогда, ни при каких обстоятельствах.

В комнату неожиданно вбежала собака. Это был американский коккер-спаниель каурой масти по лошадиному спектру. Собака, приблизившись ко мне, воодушевленно залаяла. Видимо собака спала, пропустила мое вторжение, и теперь не могла себе простить такой оплошности. Недолго думая, она оперлась о мою ногу и стала совершать характерные поступательные движения. По-моему, это был мальчик.

– Аня! – польщенно крикнул я. – Твоя собака пытается изнасиловать мою ногу!

– Фу, Кид! Фу!

Аня вбежала в комнату, и спаниель Кид, завиляв своим купированным хвостом, восторженно засеменил к ней.

– Он не кусается, Растрепин, – сказала Аня.

– Я заметил, – ответил я. – Спаниели – не самые страшные собаки, с которыми мне приходилось сталкиваться в жизни.

– Иди на кухню, чай готов. И ужин тоже.

На кухне оказалось, что Аня приготовила мне не только чай, но и яичницу с ветчиной. Я ее об этом не просил, но такая забота тронула. Я проткнул вилкой желток и он растекся по тарелке медленно, как лава, неторопливо залил ломтики мяса. Аня ела вареный овес.

– Аня, – возмутился я, – я не могу есть яичницу, когда человек напротив давится овсянкой.

– Мне нельзя яичницу.

– Почему? Разве ты на диете или вегетарианка?

– Нет. Просто сегодня пост.

– Пост? – удивился я.

– Да.

Аня кивнула в сторону холодильника. Только теперь я заметил, что на нем был прикреплен церковный календарь. Календарь держался на четырех магнитах из упаковок чая «Lipton». Еще на холодильнике были переводные картинки. Винни-Пух летел на воздушном шарике то ли вверх, то ли вниз. Пятачок целился в него из винтовки.

– Я и не знал, что сейчас какой-то пост, – сказал я.

– Сегодня пятница. Почти каждую среду и пятницу – пост.

– Странно.

– Что странного?

– Разве можно верить в бессмертие души и одновременно переживать из-за того, что сокращается естественная среда обитания дроф? Или там беспокоиться из-за того, что люди пользуются аэрозольными баллончиками?