Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания - [297]
В Университет, правда, пропуска не требовалось в обычные дни, но в праздничные дни, особенно в дни ноябрьских и майских праздников, во дворе дежурили сторожа, никого посторонних не пропускали, не разрешали ходить по коридору, а только по самому двору. Если к нам собирались в эти дни гости — Оля с детьми или еще кто-нибудь, — то мы относили в охрану, находившуюся в главном подъезде со стороны набережной, списки всех ожидаемых гостей с просьбой их пропустить в нашу квартиру. Во дворе Оптического института в эти праздники на ночь спускали собак-овчарок, мы видели из окна, как они бегали по двору.
Чтобы иметь доступ к секретной работе, чтобы присутствовать на конференциях, посвященных изучению засекреченных вопросов, чтобы присутствовать на защитах закрытых работ, надо было быть засекреченным. Первый отдел с места работы посылал документы означенного лица в Москву, где их тщательно проверяли. Пришлось засекретиться и мне. В Университет поступали для защиты диссертации из различных закрытых учреждений, нужно было давать на них отзывы. Работать приходилось в первом отделе, так как ничего оттуда выносить было нельзя. Приходилось по нескольку часов сидеть там в небольшом помещении, наполненном людьми, главным образом студентами и аспирантами различных факультетов, чаще всего геологами, оформлявшими свои дипломные работы и кандидатские диссертации.
Кроме кафедры радиохимии, закрытые работы появились и на других кафедрах: неорганической, аналитической, физической химии, стали оборудовать для них первый этаж НИХИ, стали говорить, что и наш, третий этаж тоже будет отведен под такие работы, все здание НИХИ отойдет под такие работы. Очень нам было горько и неприятно слышать такие разговоры. Горько было, что лаборатория, в которой так долго работал Алексей Евграфович, где до сих пор царил его дух, продолжали развиваться его идеи, будет занята чуждыми ему людьми, большой зал будет перегорожен на маленькие комнатки. Неприятно было, что придется снова переезжать, снова устраиваться на новом месте, срывать хорошо налаженную работу. Следовало осуществить целый ряд перемещений: кафедра ВМС переезжала на Средний проспект в здание химического факультета на первый этаж.
Это здание было построено перед Первой мировой войной на средства Высших женских курсов. В нем должны были помещаться химические и физические лаборатории. Когда в 1919 году курсы были слиты с Университетом, в здании на Среднем были размещены не только химические и физические лаборатории, но и некоторые другие, в том числе лаборатории кафедры физиологии растений. Теперь решено было сосредоточить все кафедры химического факультета на Среднем проспекте, а нехимические перевести в соответствующие помещения. Кафедра физиологии растений, которой заведовал профессор С. Д. Львов[547], должна была переехать в главное здание, в помещение, которое освобождала кафедра ВМС, а нашей кафедре предоставлено было помещение кафедры физиологии растений, расположенное на пятом этаже. Еще весь 1949/50 учебный год мы работали на своем старом месте. Пока шли разговоры, распределение площадей, пока шел ремонт помещений, в которые переезжала кафедра А. И. Якубчик. В этом году к нам на кафедру поступило много дипломантов, из которых четверо было оставлено в аспирантуре, Наталья Владимировна Щербинская, Людмила Александрова Федяева работали у меня.
Весной 1950 года мне исполнилось шестьдесят лет. По этому случаю было устроено торжественное заседание кафедры в нашем большом зале, а угощение происходило у нас дома. Мария Маркеловна захотела на нем присутствовать, она подарила мне большую корзину нежно-розовых гортензий, украшавшую наше пиршество. В устройстве пира помогали мои ученицы, ездили в гостиницу «Метрополь», где была заказана рыба осетрина и кое-что другое. Кроме сотрудников нашей кафедры, были и сотрудники кафедры ВМС, с которой мы так дружно прожили время ремонта НИХИ. Среди них был М. А. Хохловкин, правая рука А. И. Якубчик. Это был веселый, компанейский человек, на этом вечере он усиленно ухаживал за Людочкой Фадеевой, которая вообще была очень миловидна, а в этот день в светлом легком шелковом платье напоминала собой весну. К сожалению, он уже был болен неизлечимой болезнью, и через год мы его похоронили.
Фото 74. Маша Домнина 1953 г.
Время бежит быстро, вот уже и лето 1950 года. Маша уже перешла в седьмой класс, учится все так же хорошо, ей уже тринадцать лет (фото 74). Игорю 13 июля исполняется одиннадцать лет, он перешел в пятый класс, учится, кроме того, в музыкальной школе, у пожилой, опытной преподавательницы Веры Леонтьевны Михильс. Он ей очень нравится, его игра хватает слушателей за душу. Играет он не по три-четыре часа в день, как требуется, а гораздо меньше, но исполнение все равно хорошее (фото 75). Ване одиннадцать лет будет осенью, он классом моложе Игоря. Тане будет в ноябре девять лет, она не стала пережидать год, как Ваня, а поступила в школу немного моложе, чем полагается, так что уже перешла в третий класс. Оля каждое лето ездит в экспедицию, обычно в Хибины, возвращается в сентябре.
