Фаворитки короля Августа II - [188]

Самые тщательные меры были приняты, чтобы отстранить короля от общения с окружающим миром. При выездах Августа III с дороги сгонялись все экипажи, чтобы никто ему не встречался. Даже когда король отправлялся в церковь, соединенную с замком крытым ходом, зрителей и посторонних людей просили удалиться.

Таким образом король отчуждался от своего народа; он жил невидимо в заточении. Ни один из саксонских министров во время управления Брюля не имел возможности говорить с королем наедине.

Граф распределял все должности при Дворе и в государстве между своими родственниками и креатурами. Из своих трех старших братьев он первого сделал тайным советником, второго обер-шталмейстером, третьего генералом и тайным советником, и всех трех возвел в графское достоинство.

Родственникам со стороны своей сестры, Иоганны Элеоноры Фолькмар фон Берлепш, по мужу, он тоже покровительствовал: зять был назначен посланником в Мадриде; муж одной из его племянниц, граф Остен Сакен, был посланником в Петербурге; его племянник — послом в Лондоне.

Брюль пользовался двумя средствами: возвышением и устрашением. Даже в его время были люди проницательные, которые понимали его и не скрывали своего мнения о нем. Но таким смельчакам приходилось платиться; повод к аресту найти было нетрудно, и они переходили из одной крепости в другую: из Кенигштейна — в Зонненштейн.

По смерти всемогущего министра тюрьмы были переполнены людьми, восставшими против его злоупотреблений.

Многие честные люди, попадая на службу к премьеру, становились мошенниками. Всего хуже были места секретарей. Если, благодаря воспитанию, образованию и личному характеру, им не удавалось оказать сопротивление, то они поневоле превращались в низких и подкупных чиновников, некоторым приходилось даже делаться любовниками графини Брюль.

После этого неудивительно, что в Саксонии все дрожали перед именем Брюля.

Королю он умел представить все в ином свете. Он ему внушал, что в управляемой им стране всем живется легко и весело, как при его блестящем Дворе.

Брюль распределял свои ежедневные занятия сообразно своим целям; это было, так сказать, безделье, приведенное в систематический порядок. Текущими делами он занимался недолго: на это у него были секретари. Он только руководил делами и необходимыми при том интригами.

Утром премьер занимался своим туалетом и этому важному занятию посвящал не менее часа. Узнав от секретарей, какие бумаги будут посланы королю для подписи, он отправлялся к девяти часам в замок, оставаясь там до одиннадцати часов, когда король шел к обедне.

После того Брюль отдавал визит своей приятельнице, всемогущей и хитроумной графине Мощинской, дочери графини Ко́зель, и от нее отправлялся в двенадцать часов ко Двору на обед или к себе домой, причем, обыкновенно его несли на носилках.

В пять часов он снова являлся к монарху, сопровождал его в оперу или принимал с ним участие в других увеселениях.

В опере знаменитый министр встречал своих любовниц: итальянскую певицу Альбуцци и немку Вильгельмину Деннер.

В качестве президента масонской ложи он иногда устраивал заседания в своем дворце.

Все эти занятия чередовались с различными увеселениями при Дворе, путешествиями в Варшаву, в Губертусбург и на ярмарку в Лейпциг.

Но и в жизни этого человека являлись противоречия, трудно объяснимые.

При всем своем деспотизме, расточительности и позорном бездельи Брюль был благочестивым и богобоязненным человеком. Он составил даже назидательную книгу под заглавием «Настоящее благочестие христиан и рассуждение о молитве».

Рассказывают, что по вечерам иногда можно было застать министра в его домашней часовне за молитвой на коленях в глубоком смирении.

Таков был человек, в руках которого более четверти века находилась судьба королевского Дома и Саксонии.

XXIX

Король и королева. Театр-Гассе и Фаустина. Ненужный супруг. Расходы на оперу. Три свадьбы. Любитель охоты.

Мы узнаем из записок одного чужеземного посланника, что происходило при дрезденском Дворе в это время. Ему как представителю чужеземного государства были известны разные тайны благодаря его близости к правящим кругам.

«Несомненное и нескрываемое отвращение короля к государственным делам, его склонность к безделью и различным удовольствиям, к опере, маскарадам, турнирам, балам, охоте и стрельбе в цель препятствуют его стране занять то место в Европе, которое это прекрасное курфюршество могло бы занимать и занимало ранее», — пишет посланник.

«Я имел возможность чаще других послов говорить с королем и должен признаться, что он очень вежлив и хорошо воспитан; его природные способности выше средних. При этом Дворе я никого не встречал, кто бы лучше говорил о делах и судил о них, но он не любит заниматься политикой. Нетрудно заметить, что подобные разговоры ему неприятны, и тогда приходится переводить беседу на последнюю охоту, где ему удалось затравить оленя, или на последнюю оперу, или на последнюю картину, им купленную. При этом его лицо просветляется, и он продолжает беседу с удовольствием. От этих вопросов можно перейти к другим, но надо постоянно следить за выражением его лица, которое необычайно подвижно».