Фауст, его жизнь, деяния и низвержение в ад [заметки]

Шрифт
Интервал

1

К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, изд. 2-е, т. 2, стр. 562.

2

К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений, М., 1956, стр. 348.

3

С негодованьем я швырнул все это
В лицо лжецам из суетного света.
В тщеславном мире их, что ни возьмешь, —
Свобода иль религия — все ложь, —
Над братьями тираны держат нож.
(Перевод Б. Томашевскаго)

4

Я знаю, что иду навстречу опасности услышать обвинение в том, что смысл всей речи доктора я списал с некоторых немецких журналов. Но это было бы очень несправедливо, — описываемые черты подходят только к XV столетию, в котором происходит действие этой драмы. Ведь каждый знает, что сейчас от системы, которая так восхищает доктора даже уже в аду, в Германии не осталось и следа. Поэтому я не мог дольше скрывать от публики эту речь и привел ее для того, чтобы было видно, как далеко мы ушли от наших предков. Ведь она еще ярче осветит знаменитые главы о привилегиях и правах немецкой нации в нашей превосходной классической книге о немецкой конституции. Сравните ее с сочинением Коллинза об Англии, и вы увидите, что обе книги, во всяком случае главы о правах народа, полностью совпадают. (Примечание автора.)

5

Во время правления (лат.).

6

К делу! (лат.).

7

Благо народное — высший закон! (лат.).

8

Благочестие (лат.).

9

Приветствую тебя, Мария! (лат.).

10

Отче наш! (лат.).

11

Из этих слов видно, что автор умолчал о многих приключениях своего героя в Германии. (Примечание автора.)

12

«Благодарю тебя» (лат.).

13

Дорогая моя (итал.).

14

Князя… (итал.).

15

Отпущение грехов! Полное освобождение! (лат.).

16

В доказательство исторической верности этой отвратительной сцены смотрите «Таха Cancellariae Apostolicae etc.»>{116}, книгу, неоднократно перепечатывавшуюся в Риме и Париже. Об остальных мерзостях, совершавшихся при дворе Александра VI (гораздо более многочисленных, чем приведенные здесь), см. «Diarium Burchardi etc.», где этот папский церемониймейстер с наслаждением, самодовольством и во исполнение своего долга рассказывает обо всех этих гнусностях как об обычных придворных происшествиях, желая порадовать ими потомство. (Примечание автора.)

17

А, добро пожаловать, господин дьявол! (итал.).

18

Пусть читатель не думает, что я, по примеру большей части наших немецких писателей, хочу бросить камень в великого и единственного гения древнего и нового времени. Правда, до тех пор, пока у нас не появится свой собственный Вольтер, придется нам это удовольствие им позволить. Я хотел только сказать, что Руссо имеет известное право говорить о Вольтере, будто Вольтер, который, казалось бы, верил в бога, на самом деле всегда верил только в черта. Все же этим сказано больше, чем следовало бы, как это всегда бывает с остроумными изречениями, и если при этом вспомнить, что Вольтер был историком, что он постоянно жил среди знати, причем знати времен регентства Филиппа Орлеанского и царствования Людовика XV, что он постоянно имел дело с писателями, то его фаустовское настроение, о котором он время от времени говорит, становится, во всяком случае, понятно. (Примечание автора.)

19

Но черт возьми! (итал.).


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.