Фасциатус (Ястребиный орел и другие) - [139]
― Очень остроумно.
― Это не остроумно. Это правда. Можешь задать еще вопрос.
― Я уже задал: что про Вас там самое главное?
― У нас все по–другому.
― Как?
― Мы ― все разные, но все вместе. Вы ― по сути одинаковые, но все порознь. Это главное. Остальное ― детали, не-, главно.
― А еще что не так?
― У вас всегда все с чего‑то начинается и чем‑то заканчивается. И жизнь, и кино, и зима, и дружба. У нас не так.
― А как?
― Без времени. Зато пространство сложнее. Вы грустите о времени, мы ― о пространстве.
― Мы тоже иногда грустим о пространстве.
― Нет, вы грустите о времени, когда в этом пространстве находились.
― Но уж без времени материи точно не бывает. Материя и время неразрывны.
― Теоретик, Ты лучше в своих жаворонках разбирайся, если до сих пор думаешь, что это возможно.
― Все равно время ― это основополагающий атрибут бытия. Теория относительности.
― Вашего бытия и вашей относительности. Для вас время очевидно, для нас его нет. Для вас Бог создал заповедник в пространстве (сад на востоке Эдема), для нас ― заповедник во времени. Вне времени.
― Ну так мы в свой заповедник при жизни не попадаем. А Вы? Вот именно конкретный… конкретные Вы, Вы уже того?.. Покойники?
― Нет, мы не покойники, мы так в обычной жизни живем. Просто вы прокололись в самом начале (подставила девушка вашего Адама), мы ― пока нет. И у нас труднее: нам изначальный грех назван не был. Так и живем, гадаем, чего можно, а чего нельзя; стараемся быть хорошими. А как ошибемся ― и нас туда же, как и вас, ― в бытие со временем. Подумать страшно…
― У Вас… от Вас… кусок, вон, слева исчезает…
― Это кажется. Просто изменение мерности; такое постоянно происходит. От настроения.
― Ну так Вы хоть живые, или как?
― Живые. Но другие. Другая природа жизни; это не главное.
― Ничего себе! Мы как раз про это и гадаем…
― Вы заняты не тем. Форм жизни много, их суть одна.
― И в чем же суть?
― Первое: каждый вносит свою корпускулу в субстанцию добра. Второе: вносит больше, чем берет.
― Не ново.
― Все Главное ― не ново.
― «Главное ― не главное»… Так если мы такие разные, то и главное у нас разное.
― Главное ― одно для всех форм.
― Субстанция добра?
— Упрощенно ― да.
― Для всех форм?
― Да. Кстати, у вас здесь деревья, дождевые черви и почвенные артроподы особенно добрые, сразу видно. И они скромнее вас.
― Как это?
― Все прощают вам.
― У нас такое антропоморфизмом называется.
— У вас много чего как называется.
— А еще что главное?
― Еще ― Быстрое Начало, Первый Шаг. Каждый старается внести добро первым.
― Это просто. Что еще?
― Это не просто. И это все пока. Пока… Пока, Сергей из Балашихи, Васин и Дашин папа. Смысл запомни, про саму встречу забудь.
― Так как же я про нее забуду?!
― Ты уже забыл. Ты про мозоль запомнишь. Будь не болен!
Так я ничего в тот раз и не высидел со своим зеркальцем и дружескими воззваниями на телепатических лозунгах. И не видел ничего. А ведь гремело над головой совершенно отчетливо.
Зато на обратном пути ногу стер. Сильно. Первый раз за все время. Сам не понимаю как. Шел–шел, ничего не замечал, думал о чем‑то. А домой прихожу ― волдырь. Странно…
Но зажило быстро».
43
― Я пришел в эту пещеру, чтобы разгадать ее тайну. Теперь… я должен немедля возвращаться назад…
(Хорасанская сказка)
Поздно вечером с Наташей, Игорем и Стасом мы открываем за здоровье ястребиного орла бутылку местного «Чемена», а на следующий день я уже лечу на самолете в Москву, возвращаясь совсем к другой жизни, множеством невидимых нитей связанной с тем гнездом на скале.
Я смотрю на облака за иллюминатором, вспоминаю жару, солнце, горы, происходившее со мной в Кара–Кале, дорогих мне людей, которые остались сейчас там, и дорогих мне людей, к которым я лечу домой.
ЖАЖДА С АКЦЕНТОМ
Невыразимо приятно чувствуешь себя, когда после целого ряда переходов через раскаленные, безжизненные горные пустыни очутишься среди массы зелени, слышишь поминутно птичьи голоса, видишь журчащую, прозрачную, вкусную воду.
(Н. А. Зарудный, 1901)
Только он приблизился к тому роднику и вознамерился было омыться холодной водой, как его окружили странные…
(Хорасанская сказка)
ЖАЖДА ― общее чувство, развивающееся при обеднении организма водой… При уменьшении количества жидкости в организме происходит возбуждение питьевого центра в головном мозге, что вызывает… реакции поведенческого характера, связанные с поиском и поглощением воды…
(Биологический энциклопедический словарь)
«31 мая…. На плоской вершине Хасара ― самой высокой горы во всей округе, в понижениях среди широченного степного пространства с великолепной травой и свечками ферулы, разбросаны настоящие рощи из высоких деревьев. Заросли местами непроходимые. И что же? В этих разрозненных дебрях, сконцентрировавшись до запредельной тесноты, распевает множество самцов пеночки–теньковки! Ушам в первый момент не поверил, впору озираться: уж не в Тарусе ли я? Уж не в Павловской ли я Слободе?
Пенка эта теоретически должна встречаться по всему региону, но в реальности я нигде ее в окрестностях Кара–Калы не отмечал; выше по Сумбару есть, а здесь нет. А на Хасаре поют, демонстрируя уникальные свойства осколков былого великолепия: эти рощицы ― останцы некогда сплошных лесов сухих субтропиков Копетдага, соединявшихся с Гирканией ― удивительной природной страной северных провинций Ирана ― сердца Хорасана.
Автобиографическая повесть «Птицы, звери и родственники» – вторая часть знаменитой трилогии писателя-натуралиста Джеральда Даррелла о детстве, проведенном на греческом острове Корфу. Душевно и остроумно он рассказывает об удивительных животных и их забавных повадках.В трилогию также входят повести «Моя семья и другие звери» и «Сад богов».
Николая Николаевича Дроздова — доктора биологических наук, активного популяризатора науки — читатели хорошо знают по встречам с ним на телевизионном экране. В этой книге Н.Н.Дроздов делится впечатлениями о своём путешествии по Австралии. Читатель познакомится с удивительной природой Пятого континента, его уникальным животным миром, национальными парками и заповедниками. Доброжелательно и с юмором автор рассказывает о встречах с австралийцами — людьми разных возрастов и профессий.
Американский ученый–зоолог Арчи Карр всю жизнь посвятил изучению морских черепах и в поисках этих животных не раз путешествовал по островам Карибского моря. О своих встречах, наблюдениях и раздумьях, а также об уникальной природе Центральной Америки рассказывает он в этой увлекательной книге.
Книга известнейшего писателя-натуралиста Бернхарда Гржимека содержит самую полную картину уникальной фауны Австралии, подробное описание редких животных, тонкие наблюдения над их повадками и поведением. Эта книга заинтересует любого читателя: истинного знатока зоологии и простого любителя природы.