Фарватер - [70]
Гость. А пытался?
Хозяин. Если честно, не пытался, был слишком мелкой сошкой в сравнении с теми, кого ты разъярил. Послал Елену тебя предупредить, и даже это стало известно, даже за это я получил по мозгам. Мне та система долго не доверяла, считала своим и одновременно – безнадежно чужим. Ничего, сейчас совсем другое время, всех прежних я переиграл, а многих – пережил. Теперь могу спасти – и спасу! Ты еще увидишь небо… если не в алмазах, то в купюрах – это точно. Через год организую тебе госпремию!
Елена(Гостю). Вот видишь, я же говорила, все будет хорошо! На угрызения совести плюнь, считай, что Жигульский попал под автобус… Пора опять делать массаж. Снимай штаны, переворачивайся на живот.
Гость. Да не стоит, мне почти хорошо. Сил, правда, нет… а зачем мне силы? Петр простер надо мной свою державную длань, можно спокойно спать. А проснусь – тут мне уже и госпремию несут.
Хозяин. Это не сейчас, это после какого-нибудь другого сна. (Возвращается к своему креслу, садится – и все становится как прежде: государственный деятель за огромным письменным столом.) Кстати, Леночка, когда я послал тебя к Алексею предупредить, вернулась ты под утро. Не слишком ли долгое отсутствие для такого маленького предупреждения? Впрочем, я, кажется, тебя уже об этом спрашивал.
Елена(с вызовом). Для предупреждения – долгое, для всего остального – нет. Впрочем, я, кажется, тебе уже так отвечала… Тихо, Алексей уснул…
Гость действительно свернулся калачиком и старательно сопит.
Хозяин. Ты права, сон Алексея сейчас – самое главное. Считай, что ничего не спрашивал.
Елена. Считай, что ничего не отвечала…
(И опять все тот же вальс.)
Нормальные мужики, оттого что любимая ушла к другому, запивают, а Лешка, наоборот, бросил пить. Стал подтянутым, молодцеватым, злым… Теперь было понятно, что такой мог делать репортажи из самых горячих точек, из самых гиблых мест… Рассказывал, что не пишет больше о рассветах и закатах, только о смерти и против власти. Но если б была с ним, писал бы о любви и жизни – лучше Бродского и всех прочих. А когда решилась, подошла к нему – отстранился: «Нет, Лена, это была бы слишком жалкая месть твоему Петьке! А я буду мстить тем, что его по-настоящему уязвляет, – своим талантом. Который теперь не пропиваю, а берегу. И сберегу. Так ему и передай: сберегу!»… (Помолчав.) Тут ведь вот что: они меня, конечно, любили, думали, что сражаются за мою любовь… но я не была для них королевой рыцарского турнира, я была для них… (Подыскивает слово.) … ристалищем… Так и осталась ристалищем… Мечутся, сражаются, топчутся, бьются… Обоим за шестьдесят, одной ногой уже в могиле, а все бьются, бьются, бьются… два сбрендивших солдатика… Смешно… а тогда всю ночь после Лешки по Москве бродила, ревела…
Гость(внезапно вскакивая – и никаких признаков недавнего сна). Петька, неужели ты думаешь, что я мог бы с ней… зная, что еще прошлой ночью она была с тобой?!
Хозяин. Не думаю. Больше того, уверен, что вообще не смог бы.
Гость. Намекаешь?! Да, у меня проблемы с простатой!
Хозяин. Гордишься этим? Эка невидаль – проблемы. А у меня тоже… с позвоночником.
Гость. Но у меня оттого, что простата слишком редко работала. А у тебя оттого, что хребет слишком часто изгибался.
Елена. Да перестаньте же сражаться, господи! Это безумие какое-то!
Ее никто не слушает.
Хозяин. Опять куснуть пытаешься?! Ладно, сам напросился… Лена, сейчас будет самое интересное.
Елена. Я не хочу больше ничего слушать.
Хозяин. Послушай, не пожалеешь! Ты ведь, кажется, выходя за меня, оставила в глубине души светлую сказочку под названием «Ах, Алексей!»?
Елена. Не надо, Петр, все это уже не имеет никакого значения.
Хозяин. Расклад был ясен. Я, влюбившись, цинично купил объект любви. Но чем же товар лучше покупателя? Конечно, у него есть… фу ты, чуть было не сказал: идеалы… Нет, у него есть светлая сказочка «Ах, Алексей!».
Елена. Петр, говори что хочешь. Растопчи совсем. Только объясни, наконец, за что ты меня ненавидишь?
Хозяин(Гостю). Итак, Жигульский, делая заявление, что ты хотел убить его, лгал?
Гость. Да.
Хозяин. А то, что ты каждое утро приветствовал его: «Доброе утро, дятел! Начинай стучать, я уже проснулся!» – это он тоже лгал?
Гость. Нет.
Хозяин. А как именно ты это говорил?
Гость. Я вставал на стул. И говорил в вентиляционную решетку.
Хозяин. Вот мы и добрались до вентиляционной решетки. В комнате Жигульского она тоже была? На том же месте?
Гость. Да, такая идиотская планировка…
Хозяин(перебивает). О планировке потом. В своем поминальном тосте ты сказал, что законопатил все щели. А вентиляционную решетку?
Гость. Нет.
Хозяин. Понятно. Она нужна была: ты ведь рассчитывал, что, сжигая свои творения, выкуришь его на улицу? Поскольку у него астма, он не вынесет дыма, который проникнет к нему именно через решетку.
Гость. Да. И он ушел.
Хозяин. Что ты не преминул отметить в своем поминальном тосте. А краник на баллоне ты открыл сразу после того, как ушел Жигульский?
Гость. Да.
Хозяин. Но в записи тоста нет ничего подтверждающего его уход: ни звука шагов в коридоре, ни стука входной двери – ничего! Так почему бы не допустить, что по той же причине в записи нет и ничего подтверждающего его
«Ромео и Джульетта» и «Гамлет», «Отелло» и «Король Лир», «Зимняя сказка» и «Буря» и много-много других знаменитых пьес… Так все-таки кто же автор гениальных трагедий и волнующих драм, уже более четырех веков привлекающих внимание зрителей и читателей? Не очень заметный актер Уилл Шакспер, родившийся в Стратфорде-на-Эйвоне, почти всю жизнь проживший в Лондоне, но в 1612 году вернувшийся в родной город и умерший там 23 апреля 1616 года? Или писавший под псевдонимом Shakespeare некто высокородный и высокообразованный (в число «драматургов» включали королеву Елизавету, Фрэнсиса Бэкона, Кристофера Марло, графа Саутгемптона, Мэри Герберт Сидни, графиню Пемброк, графа Ратленда и его жену Элизабет, – и это далеко не полный перечень)? В новой книге Марка Берколайко к разгадке тайны авторства случайно прикоснулся молодой ученый из XXII столетия, который с помощью устройства, улавливающего звуки из далекого прошлого, услышал, как создавались шедевры.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ДРУГОЕ ДЕТСТВО — роман о гомосексуальном подростке, взрослеющем в условиях непонимания близких, одиночества и невозможности поделиться с кем бы то ни было своими переживаниями. Мы наблюдаем за формированием его характера, начиная с восьмилетнего возраста и заканчивая выпускным классом. Трудности взаимоотношений с матерью и друзьями, первая любовь — обычные подростковые проблемы осложняются его непохожестью на других. Ему придется многим пожертвовать, прежде чем получится вырваться из узкого ленинградского социума к другой жизни, в которой есть надежда на понимание.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
В VIP-отеле для особых персон служит официант по прозвищу Кушать Подано. Красивый и обаятельный, он способен расположить к себе любого постояльца, будь то российский олигарх, испанская авантюристка, сын нацистского преступника или неаполитанский мафиозо. Кушать Подано мастерски проникает в сердца клиентов, он без слов понимает, чего именно от него хотят, и безоговорочно исполняет все желания. Взамен постояльцы открывают официанту свои души — порой черные, страшные, а порой отчаянно несчастные. Они доверяют ему удивительные и во многом узнаваемые истории своих неправедных жизней.
Один Бог знает, как там – в Афгане, в атмосфере, пропитанной прогорклой пылью, на иссушенной, истерзанной земле, где в клочья рвался и горел металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно было устлать поле, где бойцы общались друг с другом только криком и матом, – как там могли выжить женщины; мало того! Как они могли любить и быть любимыми, как не выцвели, не увяли, не превратились в пыль? Один Бог знает, один Бог… Очень сильный, проникновенный, искренний роман об афганской войне и о любви – о несвоевременной, обреченной, неуместной любви русского офицера и узбекской девушки, чувства которых наперекор всему взошли на пепелище.Книга также выходила под названиями «“Двухсотый”», «ППЖ.
Лето 1915 года. Германцы 200 дней осаждают крепость Осовец, но, несмотря на ураганный артиллерийский огонь, наш гарнизон отбивает все атаки. И тогда немецкое командование решается применить боевые газы. Враг уверен, что отравленные хлором русские прекратят сопротивление. Но когда немецкие полки двинулись на последний штурм – навстречу им из ядовитого облака поднялись русские цепи. Задыхаясь от мучительного кашля и захлебываясь кровью, полуослепшие от химических ожогов, обреченные на мучительную смерть, русские солдаты идут в штыки, обратив германцев в паническое бегство!..Читайте первый роман-эпопею о легендарной «АТАКЕ МЕРТВЕЦОВ» и героической обороне крепости Осовец, сравнимой с подвигами Севастополя и Брестской крепости.
События на Юго-Востоке Украины приобретают черты гражданской войны. Киев, заручившись поддержкой Америки, обстреливает города тяжелой артиллерией. Множатся жертвы среди мирного населения. Растет ожесточение схватки. Куда ведет нас война на Украине? Как мы в России можем предотвратить жестокие бомбардировки, гибель детей и женщин? Главный герой романа россиянин Николай Рябинин пытается найти ответы на эти вопросы. Он берет отпуск и отправляется на Донбасс воевать за ополченцев. В первом же бою все однополчане Рябинина погибают.