Фарт - [69]
Через некоторое время послышался скрип двери, затем она хлопнула, и Кончита, подвинувшись к Знахарю, прошептала:
– Если бы твоя девка не улетела сегодня, завтра я бы ее зарезала.
И она похлопала рукой по армейским ножнам, висевшим на ее поясе.
Знахарь удивленно посмотрел на нее и сказал:
– Вот уж не думал, что ты такая ревнивая! Это ведь только в книжках да в операх все режут любовников направо и налево.
– Если бы она не улетела, завтра ты убедился бы, что в этих книжках написана правда, – настойчиво повторила Кончита и подвинулась еще ближе.
Украдкой оглянувшись туда, где в темноте стояла хижина дона Рикардо, она ловко расстегнула ширинку на брюках Знахаря, и ее смуглая рука скользнула внутрь.
– Он соскучился по мне? – ее глаза стали бессмысленными и подернулись сладострастной дымкой, – точно соскучился, я чувствую, как он быстро становится большим и твердым! Пойдем, папочка, я тебя успокою. Идем скорее, я вся горю…
Знахарь был слегка удивлен такой оперативностью похотливой горячей сеньориты, но возражать не стал, и они, прихватив с собой бутыль, тихонько удалились в хижину Знахаря.
Разбудил меня осторожный стук в дверь.
Разлепив глаза, я посмотрел на часы. Было половина десятого, и солнце уже палило вовсю, ярко освещая видневшиеся в раскрытом окне высокие деревья, за которыми вчера скрылся самолет, унесший от меня Риту.
– Войдите! – сказал я, и дверь приотворилась.
Между моим голосом и тем скрипом, который издала дверь, особой разницы не было, и я понял, что вчера все-таки опять набрался.
В двери показалась хитрая морда Педро, который сказал:
– Пора вставать. Завтрак готов, и через полчаса вы с сеньором Альвецом выезжаете.
– Хорошо.
Педро исчез, а я, посмотрев на постель рядом с собой, никого не обнаружил. С одной стороны, это радовало, но, с другой стороны, я совершенно не помнил, что тут вчера происходило. Костер помню. Странное поведение дона Рикардо, отправлявшегося спать, помню. Расторопность Кончиты, которая, как только он ушел, сразу же полезла ко мне в штаны, помню. Как мы пошли в мою берлогу, прихватив с собой бутыль, помню.
И все.
Дальше – как отрезало.
Ну и хрен с ним.
Я откинул одеяло, обнаружил себя голым, а присмотревшись, увидел внизу живота, в непосредственной близости от важнейших деталей моего организма, следы зубов. Вот ведь сука! Ненавижу такие проявления страсти, граничащие с членовредительством!
Встав, я быстро оделся с учетом того, что мы отправлялись, как я понял, в приличное место, и вышел на улицу.
В лагере кипела жизнь.
Повстанцы мельтешили тут и там, таская какие-то ящики, весело кричали друг на друга, и по ним не было заметно, что вчера тут царило повальное смертельное пьянство. А может быть, все они уже технично опохмелились. Чем они хуже русских работяг!
Рассуждая таким образом, я подошел к висевшему на дереве умывальнику, тому самому, который в первый день так умилил меня своим сходством с советскими собратьями, и быстро умылся. Было бы неплохо сходить на водопад окунуться, но времени на это уже не было и, не вытираясь, потому что не хватило ума взять в хижине полотенце, я пошел к костру, над которым висел огромный закопченный чайник, и бодро поздоровался с доном Рикардо, сидевшим на коробке из-под авиабомбы.
Он поднял голову и, не переставая нарезать какое-то аппетитное мясо, сказал:
– А, сеньор Тедди! Доброе утро. Как вы себя чувствуете?
И он ехидно посмотрел на меня.
Я хотел было изобразить нездешнюю бодрость и железное здоровье, но понял, что это будет выглядеть слишком уж фальшиво, и, воровато оглянувшись, ответил:
– Честно говоря, я еще сам не понял.
– А это заметно, – кивнул дон Рикардо, – вот бутыль, примите лекарство.
Я и сам был не прочь, но не хотел показать себя привычным алкашом, поэтому помялся и сказал:
– Да я, честно говоря, не знаю, стоит ли…
– Бросьте, Тедди, здесь все свои. Я ведь вижу, что вы не в порядке.
– Да?… Ну ладно.
И я налил себе полный стакан вина.
– А вы-то сами будете? – спохватился я, уже поднеся стакан к губам.
– А я уже, – успокоил меня дон Рикардо, – видите, какой я живой?
Я посмотрел на него еще раз и убедился, что так оно и есть. Дон Рикардо был, как огурец. Только глаза блестели совсем не по-утреннему.
– Ваше здоровье, – сказал я и опрокинул стакан в себя.
– А вот и ваш кофе, – сказал заботливый дон Рикардо, наливая черную дымящуюся жидкость в мятую алюминиевую кружку с ручкой, грубо отделанной деревом.
Приняв из его рук кофе и понюхав его, я приятно удивился.
Запах был что надо, и если бы мне подали этот кофе где-нибудь в Питере и сказали, что он сварен не совсем трезвым наркобароном в чайнике на костре, я бы не поверил.
Наверное, эти мысли отразились на моем лице, потому что дон Рикардо довольно ухмыльнулся и сказал по-русски:
– Знай наших!
А потом снова по-английски:
– Вы же в Южной Америке! А здесь кофе – такая же обыденность, как в России квас.
– Э, нет, дорогой сеньор, – возразил я, отпив небольшой глоток удивительно ароматного кофе, – тут вы не правы. Теперь в России обыденностью стало пиво. А про квас давно забыли. Так же, как и про лапти, балалайки и всю остальную интуристовскую чепуху.
Бывший борец по прозвищу Грек любил и был любимым. Но в один злосчастный день стычка с зарвавшимся авторитетом лишила его всего. Отец и сестра Грека погибли в огне. Он потерял любимую невесту и своего нерожденного ребенка. За ним идет охота. И он выходит на бой против всех. Чтобы выжить, он обречен убивать.
Рэмбо – авторитет, известный не только в Питере, но и далеко за его пределами. Оказавшись на вершине криминально-деловой пирамиды, он сталкивается с проблемами такого масштаба, о которых раньше и понятия не имел. Наложить лапу на его бизнес пытаются и спецслужбы, и влиятельнейшие московские политические группировки. Что делать? Согласиться уйти на вторые роли и играть по чужим правилам или отчаянно рискнуть, поставив на карту все – деньги, власть, жизнь своих близких? У Рэмбо есть свой вариант – третий.
Иван Таранов предан. Он – вне закона. Против него – и воры, и менты, на него объявлена облавная охота. Все, что дорого Ивану Таранову, – свобода, любимая женщина, сама жизнь – все под угрозой. Но его война с ворами-наркодельцами не закончена, потому что он точно знает: монстров невозможно перевоспитать, их можно только уничтожить. Теперь Таранов – КАРАТЕЛЬ.
Отсидев три года на сибирской зоне, Рэмбо с друзьями возвращается в Питер, где в разгаре криминальная война за передел сфер влияния, война не на жизнь, а на смерть. Однако по дороге его подстерегает смертельная опасность. Рэмбо и не подозревает, кто стоит за попыткой лишить его жизни и уничтожить его бригаду. Он и не догадывается, что в этой войне он обретет свою истинную любовь и будет вынужден ее защищать…
Константин Разин, получивший в тюрьме прозвище Знахарь, отсидел четыре года, готовясь к самому дерзкому побегу за всю историю существования зоны. Перед ним четыреста верст тайги, за его спиной погоня. Спастись невозможно. Но спастись необходимо. Потому что Знахаря сжигает изнутри неутолимое желание отомстить за покалеченную жизнь. Отомстить так, чтобы недруги прокляли тот день и час, когда решились посадить невиновного за решетку.
По примеру своего кумира «железного Арни» Влад Невский решил стать известным культуристом и упорно шел к своей цели. Но злая воля судьбы обрушила на его голову череду обманов и бед: у него отняли жилье, лишили куска хлеба, любимая женщина, не справившись с жизненными трудностями, оставила его. В конце концов Влад оказывается втянутым в криминальные разборки. Злой рок вынудил его стать бандитом, и теперь его зовут Рэмбо. Он умен, силен и дерзок, и скоро о нем узнает весь криминальный Питер!
Уходит в прошлое царствование императора Александра Первого. Эпоха героев сменяется свинцовым временем преданных. Генералу Мадатову, герою войны с Наполеоном, человеку отчаянной храбрости, выдающемуся военачальнику и стратегу, приходится покинуть Кавказ. Но он все еще нужен Российской империи. Теперь его место – на Балканах. В тех самых местах, где когда-то гусарский офицер Мадатов впервые показал себя храбрейшим из храбрых. Теперь генералу Мадатову предстоит повернуть ход Турецкой войны… Четвертая, заключительная книга исторической эпопеи Владимира Соболя «Воздаяние храбрости».
Трудно представить, до какой низости может дойти тот, кого теперь принято называть «авторитетом». Уверенный в безнаказанности, он изощренно жестоко мстит судье, упрятавшей на несколько дней его сына-насильника в следственный изолятор.В неравном единоборстве доведенной до отчаяния судьи и ее неуязвимого и всесильного противника раскрывается куда более трагическая история — судьба бывших офицеров-спецназовцев…
открыть Европейский вид человечества составляет в наши дни уже менее девятой населения Земли. В таком значительном преобладании прочих рас и быстроте убывания, нравственного вырождения, малого воспроизводства и растущего захвата генов чужаками европейскую породу можно справедливо считать вошедшею в состояние глубокого упадка. Приняв же во внимание, что Белые женщины детородного возраста насчитывают по щедрым меркам лишь одну пятидесятую мирового населения, а чадолюбивые среди них — и просто крупицы, нашу расу нужно трезво видеть как твёрдо вставшую на путь вымирания, а в условиях несбавляемого напора Третьего мира — близкую к исчезновению.
Денис Гребски (в недавнем прошлом — Денис Гребенщиков), американский журналист и автор модных детективов, после убийства своей знакомой Зои Рафалович невольно становится главным участником загадочных и кровавых событий, разворачивающихся на территории нескольких государств. В центре внимания преступных группировок, а также известных политиков оказывается компромат, который может кардинально повлиять на исход президентских выборов.
Призраки прошлого не отпускают его, даже когда он сам уже практически мёртв. Его душа погибла, но тело жаждет расставить точки над "i". Всем воздастся за все их грехи. Он станет орудием отмщения, заставит вспомнить самые яркие кошмары, не упустит никого. Весь мир криминала знает его как Дарующего Смерть — убийцу, что готов настичь любого. И не важно, сколько вокруг охраны. Он пройдёт сквозь неё и убьёт тебя, если ты попал в его список. Содержит нецензурную брань.
Название романа отражает перемену в направлении развития земной цивилизации в связи с созданием нового доминантного эгрегора. События, уже описанные в романе, являются реально произошедшими. Частично они носят вариантный характер. Те события, которые ждут описания — полностью вариантны. Не вымышлены, а именно вариантны. Поэтому даже их нельзя причислить к жанру фантастики Чистую фантастику я не пишу. В первой книге почти вся вторая часть является попытками философских размышлений.
После изнуряющей войны между русской мафией и американскими «латинос», Знахарь ищет прибежища в Мексике. Свободный от старых грехов, он решает найти того, кто уничтожил его надежды на спокойную жизнь. И пусть противник кажется неприступным, ему не избежать возмездия. Ведь рядом со Знахарем женщина, способная преследовать «дичь» без устали и страха.Неужели он нашел ту, что так долго искал? Тем сильнее страх потерять ее.
Злой рок опять испытывает Знахаря на прочность. Удел сильных – терять тех, кого любишь, но не время предаваться воспоминаниям. Знахарю придется начать все с нуля, и не в России, а за океаном, в Америке. Решая возродить воровской кодекс чести, Знахарь сплачивает вокруг себя новую команду. Но для главы русской мафии в Америке Знахарь всего лишь зарвавшийся выскочка. Столкновение неизбежно. Сможет ли Знахарь и его команда взять новую высоту или воровская удача оставит их?