Фарт - [82]

В статье Лукина и Соколовского сокрушительно и неопровержимо критиковалось руководство завода, развенчивалось движение шлифовальщиц за работу без наладчика как движение, искусственно созданное, вредное, спекулятивное. За строем пышных фраз и внешне эффектных действий, говорилось в статье, руководители предприятия укрываются от реальных производственных трудностей, забывают интересы основного производственного участка — новомартеновского цеха.

Как водится в таких случаях, с утра, едва получили в Косьве газету, заводское начальство заперлось в кабинете директора. Через десять минут туда пригласили Лукина.

Абакумов был вне себя от гнева: выносить сор из избы!.. Сейчас именно это злило его сильнее всех прочих обстоятельств.

Высокий и худой, словно жердь, Лукин отмалчивался, слушая, как бушует директор.

— Сами накликали беду, — спокойно начал он, когда директор замолчал. — О всем, что написано в статье, говорилось сотни раз. Не хотели прислушиваться — пеняйте на себя. Здесь был корреспондент газеты, все факты им проверены.

— Нет, голубчики мои! Думаете, это неопровержимая критика снизу? Как бы не так. Склочку затеваете, чего уж тут притворяться. Так и будем называть, — бушевал Абакумов.

Над головами авторов статьи собирались зловещие тучи. На пять часов вечера было назначено заседание парткома. Ждали приезда секретаря райкома. Абакумов был настроен воинственно — Лукина давно пора переизбрать, хватит, посекретарствовал, пусть вернется в цех, поразмыслит о извивах судьбы, — прокатчиком, говорят, он хорошим был. А с Соколовским придется круто поговорить, если он не хочет распроститься с заводом.

Однако заседание парткома с участием секретаря райкома прошло не в том плане, как намечал директор. Во второй половине дня была получена тревожная телеграмма с автосборочного завода. Так как сигнал о недоброкачественности изделия поступил вторично и по тем же причинам, что и в первый раз, то можно было не сомневаться: авторы статьи в областной газете правы безоговорочно. Вслед за тем на завод поступило сообщение из обкома: вечером в Косьву выезжает областная комиссия, в составе которой — представители автосборочного завода. И Абакумов понял: не надо упорствовать, обстоятельства складываются против него пора бить отбой. А это он умел делать.

Кары, готовые обрушиться на головы Лукина и Соколовского, были отменены, спешно были разосланы уведомления, что конференция станочников откладывается. Вместе с конференцией отменялся и концерт.

О том, что срывается концерт, с таким трудом организованный, Турнаевой стало известно в тот же день. Ничего еще не зная о причинах, она немедленно пришла на завод, к Абакумову.

— Почему отменяется концерт? У нас все готово, люди волнуются. Вы же сами все время торопили нас…

Абакумов поморщился, словно ему причинили боль. «Люди!» Как он не любил это короткое, емкое, броское слово. Почему он постоянно должен думать о людях? А кто сейчас подумает о нем самом, о том, как ему сейчас трудно?

— Какой там концерт! Нашли о чем говорить. Отменяется ваш концерт! — с досадой сказал он.

Он встал, захлопнул папку, бросил хмурый взгляд куда-то в сторону, давая понять, что говорить больше не о чем.

«Можете отправляться, — говорил весь его вид. — Все ваши усилия, ваши волнения, ожидания, надежды, ваши страстные споры — все это пусть провалится в тартарары, мне от них ни холодно ни жарко…»

Решительный, когда он приходил к выводу, что нужно действовать, властный, потому что ни во что не ставил подчиненных, Абакумов, однако, не был опрометчив.

Положение создалось такое, что необходимо было сманеврировать. И на заседании парткома, пользуясь тем, что о приезде комиссии знали еще не многие, Абакумов выступил вдруг с заявлением, что статья Лукина и Соколовского хотя и резковата по тону, но правильна по существу — действительно, метод работы без наладчика не оправдывает себя, нужно засучив рукава браться за исправление всех ошибок и недочетов.

Подпалов, не обладающий приспособляемостью Абакумова, чувствовал себя плохо. Никогда раньше, на других должностях, при самых трудных обстоятельствах, при самой острой нехватке людей, машин, сырья, при самой беспощадной критике, при штурмовщине и бессонных ночах, — никогда не было случая, чтобы он чувствовал свою беспомощность так, как сейчас.

Здесь, в Косьве, после нескольких лет работы он свыкся с каким-то медленным, вялым течением жизни, ни во что серьезное не вмешивался, в споры с начальством не вступал. Усталость ли сказывалась, или неустройство быта, или действительно старость подошла, но только все больше и больше уступал он влиянию Абакумова. Теперь он должен расплачиваться за это сполна.

Поезд, с которым ехала областная комиссия, прибывал на узловую станцию после отвала утреннего парохода, поэтому пассажирам предстояло добираться до Косьвы узкоколейкой.

По настоянию директора на станцию магистральной железной дороги встречать гостей поехали Подпалов и Климцов.

Ночью шел сильный дождь, и утро было прохладное. На большой высоте, в очень светлом небе, словно промытом дождем, двигались легкие и нежные облака. Трава и листья на деревьях посвежели, дышалось легко.