Фарт - [172]

— Черт! — вскричал вахтенный офицер.

— Не дается? — быстро спросил мичман Глушков. — Господин капитан второго ранга, — умоляющим голосом обратился он к Старовойтову, — разрешите мне. Он один с ним не справится.

— Отставить! — прервал его Старовойтов, не отводя глаз от перископа.

Голова Бухвостова показалась на поверхности. Отфыркиваясь, он снова поплыл за приказчиком.

— Только бы их не заметили турки, — сказал Клочковский.

Старовойтов повернул перископ. Турецкий сторожевик скрылся. Кроме двух пловцов и далекого берега, теперь ничего не было видно.

Бухвостов снова догонял Замесова. В перископ было видно, что он что-то кричит ему. Приказчик не останавливался. Тогда Бухвостов рванулся вперед и вцепился в приказчика обеими руками. Они начали бороться, то скрываясь под водой, то снова появляясь на поверхности. Вода бурлила вокруг них. Временами брызги скрывали пловцов, затем показывалась рука или нога, неизвестно кому принадлежащие, или лицо, искаженное до неузнаваемости.

— Взял! — проговорил Старовойтов.

— Нет, взять его не так просто. Здоровый черт, — ответил Клочковский, который встал на место вахтенного начальника.

— Господин капитан второго ранга, разрешите, я пойду на подмогу, — снова начал Глушков.

— Молчите, — не отрываясь от перископа, ответил Старовойтов.

Брызги улеглись, и те, кто наблюдал за борьбой в перископ, увидели на поверхности воды одного приказчика. Бухвостова не было.

— Как теперь? — повернулся Старовойтов к Клочковскому и, не дожидаясь ответа, обратился к Глушкову: — Ну, мичман Глушков, собирайтесь!

— Вахтенный, са-ла! — крикнул Глушков и побежал к носовому отсеку, стягивая на ходу китель.

Но едва мичман выбежал из центрального поста, Старовойтов и Клочковский увидели в свои перископы, как вслед за приказчиком показалась на поверхности моря голова Бухвостова. Некоторое время он плыл не торопясь, видимо, восстанавливал дыхание. А приказчик выбивался из сил, чтобы подальше уйти от погони. Отдохнув немного, Бухвостов сделал несколько сильных взмахов и нагнал Замесова.

— Мичман, отставить! — скомандовал Старовойтов. — Лучше подойдите посмотреть.

Он уступил мичману свое место у перископа.

Чувствуя, что ему конец, приказчик боролся с ожесточенным отчаянием. Он бил Бухвостова кулаками, скрывался под водой, захлебывался, но снова и снова появлялся на поверхности.

Бухвостов действовал спокойнее. Он уклонялся, когда приказчик переходил к нападению, старался ровнее дышать, берег силы. В перископ было видно, как он схватил за руку изнемогающего противника и показывал ему в сторону заградителя. С упорством обреченного Замесов снова кинулся на матроса, борьба возобновилась. На этот раз, когда брызги улеглись, на поверхности моря виднелся один минер. Широкие круги расходились вокруг него. Приказчик не показывался. Глядя в сторону заградителя, Бухвостов помахал рукой и лег на спину.

— Стоять к всплытию! — скомандовал Старовойтов.

Но лодка не успела подняться. На горизонте снова показался однотрубный сторожевик. По-видимому, он нес дозор в этом районе.

— Делать нечего, — сказал Старовойтов Клочковскому. — Придется оставить минера.

— Пропадет! — с сожалением сказал Клочковский.

— Если сторожевик не заметит, он продержится до вечера, мы вернемся и будем курсировать, пока не найдем его.

И «Спрут» лег на заданный курс, к месту, откуда предстояло начинать минирование.

ГЛАВА XXI

Семь красных россыпей на Румелийском берегу, по которым определялась западная сторона Босфора, остались с правого борта, и когда Старовойтов в девятнадцать тринадцать на секунду приподнял перископ, чтобы взять последний пеленг, прямо по курсу заградителя поднималась гора Мал-Тепес с широкой впадиной посредине, покрытая темным кустарником вечнозеленых растений, буковыми рощами, красивыми виллами и живописными селениями. Правее начиналась длинная плоская возвышенность, — это была гора Двух Братьев; ниже, у кромки прибоя, можно было различить широкое пятно белой россыпи, определяющее восточный берег Босфора.

«Спрут» находился в трех милях от Анатолийского маяка.

Старовойтов опустил свой перископ и повернулся к командиру бригады, который во второй перископ осматривал горизонт.

— Как у вас, Вячеслав Евгеньевич? Начнем? — спросил он.

— Одну секунду, — отозвался Клочковский.

Он продолжал вращать перископ.

— Что там у вас?

— Прикажите увеличить глубину. Левее курса — этот проклятый сторожевик, — ответил командир бригады, опуская перископ.

— Вернулся, собака! — выругался Старовойтов.

Он ухватился за рукоятки своего прибора, повернул его и приподнял на секунду. Однотрубный сторожевик находился всего в десяти кабельтовых. Старовойтов скомандовал полный вперед, и под килем вражеского сторожевика, склоняясь налево при ходе в пять узлов, «Спрут» вышел к месту, откуда следовало начинать минирование.

«Спрут» находился еще на циркуляции, когда Старовойтов скомандовал:

— По местам! Мины ставить!

Заградитель заканчивал циркуляцию на глубине в шестьдесят пять футов. Чупров прошел в кормовой отсек.

В жизни самых смелых людей бывают минуты, когда они испытывают страх. Никакое личное мужество не спасает от этого. В кормовом отсеке «Спрута» находилось шестьдесят мин, и многие из команды впервые по-настоящему осознали, какую опасность представляет такой груз, когда заградитель приступил к постановке. По всем отсекам лодки разнесся скрежет механизма, сбрасывающего мины. Корпус лодки содрогнулся, и она толчками двинулась вперед. Каждая сброшенная мина облегчала ее вес. Лодка стремилась вырваться из рук боцмана, всплыть на поверхность. С тихим журчанием вливалась вода в балластные цистерны, чтобы компенсировать вес сбрасываемых мин.