Фарос - [56]

Значит, ему хотя бы позволят умереть с честью.

Двое атаковали его снова и снова. Он редко попадал, а когда это все же случалось, снаряды из болт-пистолета не ранили их, а лишь вынуждали отступить, пока в магазине не осталось патронов, и ему пришлось отбросить оружие.

Он избрал своей целью глефщика. Адалл был знаменит своей скоростью и отлично владел клинком, что не раз обеспечивало победу над братьями, но еще ни разу его способности не подвергались столь суровому испытанию.

Глефщик помедлил, и Адалл изменил направление атаки, чтобы отогнать воина с топором. Тот блокировал удар, слегка повернув голову топора, но это дало Адаллу достаточно времени, чтобы скользнуть в пространство между ними, где их большое оружие было неэффективно из-за близости к противнику. Он сильно ударил обладателя топора локтем в горжет, оттолкнув назад, и сделал выпад мечом к груди второго.

Клинок не достиг цели. Воина скрыла полоса белого света, а затем Адалл увидел, что его рука исчезла. Искореженные обломки меча упали на пол.

Их командир поднял дымящуюся волкитную серпенту.

— Браво, — оценил капитан, — но нужно поторапливаться. Становится скучно, к тому же не хочется отставать от графика. — Он держался надменно, отчего сразу же вызвал у Адалла отвращение. — Келленкир, Келлендвар, прикончите его.

Глефщик замахнулся оружием и ударил Адалла древком чуть выше лодыжек, опрокинув его на пол.

— Я его возьму.

Второй воин, держащий свой топор поперек живота, взглянул на него:

— Он заслужил быструю смерть. Он хорошо сражался.

Воины выжидающе посмотрели на своего командира.

Командир когтя покачал головой:

— Только не он. У него был шанс. Келленкир, делай с ним, что хочешь, но помни, что ты уже дважды у меня в долгу. Один раз — за свою жизнь, второй — за его смерть.

Глефщик, Келленкир, неохотно поклонился магистру когтя.

— Свяжитесь с лордом Крукешем, скажите ему, что станция моя… — Магистр когтя нахмурился и исправился: — Его.

Он окинул взглядом разрушения.

— Потери чрезмерно велики. Если так продолжится, желание Крукеша исполнится и я погибну. Чего ждете? Унесите его! — властно бросил он. — Его несговорчивость слишком дорого нам стоила.

Келленкир наклонился к Адаллу и прицепил ему на броню какой-то предмет. Тот выбросил в доспехи мощный заряд энергии, и дополнительные мышцы сократились, а экран шлема погас. Гул силового генератора резко понизился до тишины. Доспехи больше не работали.

— Теперь ты увидишь другие мои умения, Ультрамарин, — сказал глефщик.

Он махнул двум воинам, чтобы те подняли капитана.

Смерть Адалла в итоге не была ни быстрой, ни героической.

Глава 16 Разграбленный город Площадь ужаса Нежданное спасение

Укрывшись в заброшенной ферме, 1-я Сотинская смотрела, как горит их город.

По Сотополису разносился звук выстрелов — жуткий грохот болтеров, который даже с такого расстояния ни с чем нельзя было спутать. Небо над легионерским кастеллумом периодически освещалось огнем из пушек. Пламя захватило центр города и уже катилось по окружающим полям агриколума. Серпы огня раздувались морским ветром и жадно въедались в сухие посевы.

— Они все сжигают, — сказал Боларион. — Зачем так делать?

Вителлий разглядывал Сотополис через полевой бинокль.

— Это не завоевание. Они все уничтожают.

— Я слышал, что предателям нужны убийства, а не согласие. Может, это Пожиратели Миров? — дрогнувшим голосом спросил Говениск. — Они вырезают всех, кого встретят, для развлечения.

— И они даже не худшие из них, — пробормотал Боларион.

— Каков план, лейтенант? — спросил Мерик. — Нам нельзя спускаться всем вместе. Нас заметят.

Солдаты наблюдали за городом из главного здания фермы — длинного одноэтажного дома, к которой был пристроен хлев для скота. Сотинцев долго уговаривали переселиться в город, и ферму оставили от силы пять лет назад.

Сота жадно отобрала принадлежавшую ей когда-то землю. Пастбища почти исчезли под молодыми скородеревьями. В дворовых постройках, от которых остались лишь квадраты без крыши, покачивались рощи. Деревья росли даже из куч мусора, пробивая корнями стены и постепенно разрушая здания. Но главный дом еще стоял, крыша с потрескавшейся глиняной черепицей никуда не делась, в окнах оставалось драгоценное стекло. Внешняя стена была почти цела. Ферма расположилась на широком уступе у подножия горы. Сзади уступ оканчивался высокой скалой, в которой зиял вход в одну из пещер Фароса. Спереди тоже высились скалы. От Сотополиса к плато вела тропа, переходящая в вырубленную в скале лестницу. Обрыв впереди был достаточно высоким и давал хороший обзор города, а край его так оброс, что солдат не было видно. В целом ферма представляла собой отличное естественное укрепление, и взвод рассредоточился по уступу, погрузившись в безмолвное ожидание.

— Надо было остаться в горе. В городе опасно, — сказал Говениск. — Я всегда это говорил.

— Электричество, вода, горячий душ. Много еды. Люди, которые на это жалуются, просто ослеплены ностальгией, — сказал Боларион.

— Да что ты? А вот я, когда все это закончится, вернусь и буду жить там, — ответил Говениск.

От городского генераториума поднялся гриб огня, а грохот взрыва прокатился по скалам до самого леса. Лесные обитатели тревожно заверещали, но вскоре вернулись к беспокойному ночному гулу.