Фантастика и Детективы, 2014 № 09 (21) - [12]

Аналитики вывели картины на основной экран. По стенам рубки поплыли изображения странных существ. Квадратноголовый урод разглядывал эмпузов двумя хитрыми глазами; отчего-то один расположился над другим, чего не встречалось в известной вселенной. Самка, собранная из выдвижных ящиков, держала на руках такую же личинку. Наборы пирамид и кубов, по-видимому, рассказывали о неких кристаллических созданиях. Встречались стоногие экземпляры и совершенно без конечностей, с внешними органами чувств и с геометрическими узорами вместо лиц, с покровами зелёными, синими, алыми, лиловыми, серыми, жёлтыми…

– Изначальный богомол! Сколько рас обитало на этой планетке?!

Аналитики, почуяв загадку, ринулись в бой, но Хайс вдруг понял: тупик. Опыт или интуиция – неважно, что шептало ему, но капитан отмахнулся от картин и вызвал инженеров:

– Докладывайте!

– Зонды накрыли поверхность планеты, эхолоты сканируют вглубь до семнадцати километров. Зафиксировано шестнадцать тысяч триста семь случаев использования примитивных орудий – палок и камней – но ничего более сложного. Нынешние обитатели городов – случайные жильцы, паразиты. Общий вывод по планете: полное отсутствие интеллектуальной жизнедеятельности.

– Принял, – Хайс вздохнул: а никто не обещал, что будет просто! – Увеличить количество зондов, просвечивать до сорока километров вглубь. Исполняйте!

Следующая неделя результатов не дала. Планету осмотрели, просветили, обнюхали, пощупали и излазили так, как собственный крейсер не изучали. Биологи требовали разрешить сбор трофеев, но Хайс отказал: не хватает случайно убить последнего аборигена! Галактопатруль повесит на них истребление разумной расы, и тогда уже самим эмпузам придётся выживать. Глупый риск, не ради одной-единственной планетки, какой бы симпатичной она ни выглядела.

Местные библиотеки оказались пусты. В городах попадались статуи, изображавшие что угодно, только не живых существ. Полуразрушенные дома стояли пустыми, без мебели и бытовой утвари. И никакой техники! Ни одной штуковины, по конструкции которой можно было бы догадаться о строении аборигенов!

Словно планетку нарочно вычистили перед прилётом гостей.

Зато картинных галерей хватало – с теми самыми впередильщиками и подвальниками. Ксенологи, обнаружив очередные аляпистые шедевры, в ярости скрежетали надкрыльями, а штурман-ветеран Секер – проверенный боец! – однажды не выдержал и швырнул термогранату в музейный подвал.

Инженеры умудрились настроить приборы крейсера на считывание информации с древних магнитных лент, обнаруженных на планете. Команда набилась в кают-компанию; гул стоял такой, что переборки резонировали и дрожали. По знаку капитана включили воспроизведение и… кто-то за спиной Хайса прошелестел с ужасом: «Опять впередильщики! Они ещё и двигаются!»

Магнитные ленты уничтожили с особым наслаждением.

Классификатор закончил работу. Горделивый Чакаур ввёл алгоритм поиска существа, обитающего на планете в единственном экземпляре.

– Проще простого, – биолог вышагивал по рубке, воздев усики к потолку и снисходительно пощёлкивая хватательными ногами. – Глупо искать признаки разума, пока мы не узнаем о его проявлениях. Зато вычислить местного, для которого на осталось пары – элементарно. Ни птички, ни медведи никогда не додумаются до такого гениального решения!

* * *

Через сутки классификатор признал, что на планете нет уникальных существ. Для всякой твари нашлись родственные виды, более-менее совпадающие по параметрам. Для углублённого анализа требовалось перейти к препарированию отловленных образцов.

Иллюстрация к рассказу Игоря darkseed Авильченко

Вечером Чакаура подали в агар-агаровом студне.

Команда была в полушаге от бунта. Зонды-шпики передавали, что копошившиеся на соседних континентах гризи с пти-ок-беями тоже дошли до предела. Обидно знать, что тебе крутят усики, но когда рядом соперник, когда ежеминутно ждёшь, что он преуспеет там, где ты провалился… невыносимо!

Поэтому Хайс даже не удивился, когда к исходу второго дня по крейсеру разнёсся вой сирен и металлический голос заскрежетал:

– Тревога! Боевое столкновение!

Капитан не может ввязываться в стычки, но иногда устоять невозможно.

Хайс лично возглавил десант.

Они ворвались в город, когда подлые гризи добивали исследовательскую группу. Свистела шрапнель, рыжими плевками летала плазма, по улицам ползли угольные щупальца гари. От половины домов остались груды мелкого щебня. Мирные ксенологи эмпузов дорого отдавали свои жизни.

Десант рассредоточился. Бойцы скользнули в задымлённые переулки, и через секунду то тут, то там послышались вопли умирающих гризи.

На Хайса выскочил здоровенный самец.

Его серая в подпалинах шерсть стояла дыбом, чудовищный огнемёт, зажатый в мощных лапах, беспрестанно зашвыривал сгустки плазмы в окна и дверные проёмы. Медведь был взбешён. Он слышал крики товарищей и теперь метался в поисках врага.

Хайс замер. Он знал, что хитиновый покров уже мимикрировал под развалины, и, если не выдать себя неловким движением, гризи проскочит мимо. Даже знаменитые орденские татуировки не привлекут его внимания.

Едва медведь отворачивался, капитан делал шажок вдоль стены и снова замирал. Он подкрадывался. Что за прекрасный миг! Что за упоительное ощущенье! Азарт, смертельная дуэль, предчувствие удачной охоты!