Фантастика и Детективы, 2014 № 09 (21) - [10]
Иллюстрация к рассказу Майя Курхули
Семенов был не очень ученый и не понимал, как это Эльбрус и Казбек в воду ушли, а село Одинцы Рязанской области – нет, но факт остается фактом. Потому что Братья. Они добрые. И разумные. И гуманные. И терраформируют. То есть акваформируют. Но зато чистота и свежий воздух в каждой паре жабр. И водичка голубая такая – спускаешься с крыльца по старой памяти, в огород чтобы выйти по малому делу, потому что до нужника бежать лень – и сразу в нее плюх! Это уже после ухода соседа, Петровича, вода к самому крыльцу подступила. Нужник тоже затопила и огород. Раньше бы жена орать начала – ах, картошка, ах, малина. А теперь ничего, сидит и кудри чешет. Потому что не жена, наваждение одно. Прелесть, как говорит батюшка Федор. То есть раньше говорил и народ мутил, на сходку в церковь созывал, а теперь ничего – смирно плавает, жабрами шевелит, булькает что-то. Только ему эхолото-радара не дали, не понять Семенову, что он там булькает, голым телом светясь сквозь водную толщу.
В общем, с ними ведь и боролись. Что да, то да. Семенов каждый день телевизор смотрел, поневоле, потому что жена включала. Сам-то он больше по футболу был. А жена поначалу очень политически активной заделалась, кричала, мол, сама автомат возьму на белую грудь и пойду стрелять в проклятых захватчиков. И много таких было. И в правительстве даже. И неправда, что они контракт с Братьями заключили на аренду Земли на сто пятьдесят тысяч лет. Во-первых, не проверишь. Во-вторых, что такое сто пятьдесят тысяч лет? Разве ж такие контракты заключают? Икринки их икринок к тому времени не останется. И враки все, что им обещали бессмертие и пятьдесят гектаров цветущих яблоневых садов на Марсе. Не умели Братья яблони-то растить. Вообще деревья не умели, потому что какие под водой деревья? Слизь плавучая одна.
А у Семенова в саду яблонька была. Да не яблонька, старая яблоня, корявая. Он под ней в жару любил сидеть, пиво пить с лещом. Яблоки на ней водились редкие, зато крупные, белые, наливные. И червяк их не точил, и град не побивал. Стол там был такой, деревянный, в зеленый цвет крашеный. Скамья длинная, колченогая скамья, но своя, привычная. Теперь той яблоньки не осталось. А семечко Семенов сберег. Как доел последнее яблоко, так огрызок за батарею спрятал. Батарея все равно не работала – Братья тепло сделали, чтобы по всей земле, чтобы вода хорошо прогревалась. На глубину-то никто особо не рвался, черно там и страшно. Петрович, к примеру, боялся глубины. В камышах за женой Семенова подглядывать не боялся, а глубины боялся. «Сяду, – говорил Петрович, – в лодку и поплыву, куда глаза глядят. Как Ной в ковчеге. Голубя поймаю, отпущу. Глядишь, приведет меня к новому Арарату». Ничего, поплыл, да только не голубем в небесах. Семенов сам видел, как ему Агрегат во двор вкатывали. А на следующее утро – бац, и нет Петровича, и на месте его дома вода плещется.
Повсюду вокруг избы Семенова теперь плескалась вода. Сидел он, бывало, на крыльце, смотрел, как солнце багряное в воды Мирового Океана опускалось, медленно и величаво. Тут же и жена-русалка на скале пряди золотые чесала, Семенову подмигивала, а под скалой Петрович крутился, увивался, как истинный карп.
У самого Семенова тоже Агрегат стоял. В рамках программы братской гуманитарной помощи. Один ему, один жене. Жена своим Агрегатом давно вон воспользовалась. А Семенов медлил. Думал. Примерялся. Прикидывал. Недаром он зоотехником-то в совхозе работал. Это значит, и в зоо, и в технике не дурак был. У Агрегата окошко есть. В окошко надо вставлять две фиговины – одну братскую, с их рыбьей кровью, а одну с кровью Семенова. Потом ложись в Агрегат и расслабляйся. Жди. Сны водные видь. А как Агрегат распадется, набирай воды полные жабры и плыви себе, куда боковая линия подскажет.
Семенов помудрил с Агрегатом немного. Фиговину с братской кровью выкинул. Вместо нее вложил яблочное семечко. Потом руку иголкой ткнул, все как в ролике рекламном учили, и накапал своей крови во вторую фиговину. И в Агрегат поместил.
Ложась в Агрегат, Семенов думал так: «Братская кровь плюс моя – это, значит, пожалуйте в рыбы. А я в рыбы не хочу. Хотя против них ничего не имею, ну, кроме карпов. Лучше я деревом стану. Яблоней. Корни глубоко пущу, глубенько, так что земля подо мной расползаться не посмеет. А Братья – они же гуманные. Хотя и не гуманоиды. Не будут дерево-человека затапливать, не в ихней это братской манере. Авось, и позволят чуток порасти».
Где ты, разум?
Андрей Таран
09 сентября 1974 г.
Хайс уронил корабль на планетку, и антрацитовый куб эмпузского крейсера вонзился в прибрежный песок так, что скромный атолловый островок скорчился и чуть не затонул в океане.
Команду тряхнуло. Врезаться в поверхность на скорости – занятие рискованное. Толстобрюхий штурман-ветеран Секер прикусил перистый усик, а стажёра Ши, гонявшего паразитов в трюме, завалило ящиками и прищемило левую хватательную ногу. Едва откопали мальчишку.
Но никто не роптал. Капитану Хайсу лучше знать, как сажать крейсер на незнакомую планету: не зря его хитиновые надкрылья украшены пятью орденскими татуировками! Быть может, он хотел показать, насколько серьёзны намерения эмпузов, а может, просто заскучал. В любом случае лучше вытерпеть жёсткую посадку, чем прослыть слюнтяем и отправиться домой, в брачную команду.
