Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I - [105]

Господь всемогущий, спаси и сохрани…

06:32

С тяжёлой головой и заплывшими глазами я кое-как выбираюсь из палатки. Подхожу к кромке моря и устало оседаю на колени перед ярко-жёлтым диском, зависшим над горизонтом. Вся вчерашняя ночь кажется мне жуткой нелепицей, неудачной шуткой воспалённой фантазии, кошмарным сном. Но теперь всё хорошо, мы справились и скоро будем дома.

Я вздыхаю с облегчением. Всё позади.

Но когда я замечаю, что над горизонтом медленно восходит второе солнце, то начинаю смеяться. Истерично. Безудержно. Сквозь смех я слышу, как просыпается жена, а ещё – как шепчутся за моей спиной деревья. И как нечто немыслимое тихо ползёт по песку.

Царь медуз Сергей Лёвин

1

Нет. Нет! Невыносимо! Пóшло. Пошлó оно всё!

Изнутри выплёскивалась желчь. Опять эти взгляды, обшаривающие, будто тискающие твою фигуру под облегающей униформой, улыбки развязных кавказцев, которые по одной им известной причине свято убеждены, что девушки-консультанты в сетевых магазинах – наилегчайшая добыча, заходы и бэри. Пофлиртовал, угостил бокалом дешёвой и приторной красной бодяги, её здесь называют «шмурдяком», и истекающей майонезом шаурмой и, естественно, в этот же вечер по-быстрому перепихнулся, так они считают.

А вот нате вам, выкусите! Никогда, повторяю, никогда ни одна такая вульгарная, гориллоподобная гадина меня не коснётся. Хоть стреляйте!

За три года перебежек из магаза в магаз чего только ни навидалась, какого бреда ни наслушалась. Иногда форменные психи приходят, клиника – её ж не спрячешь! И спрашивают вкрадчиво так, смущённо потупив взгляд: «А у вас есть телефон, чтобы его инопланетяне не могли прослушать?» Или: «А мне бы такой аппарат, чтобы батарею не заряжать совсем, никогда». Но чокнутые всё равно лучше хачей – они безобидны, а те – нет. Те злобные. Отошьёшь грубо – не забудут. Могут и отомстить.

У нас Катька работала, её как-то очередной Армен, или Самвел, или Ашот посреди белого дня облапал – так она ему пощёчину влепила, да от души, со звоном. Сама я не видела, не в мою смену, но девчонки так эмоционально рассказывали, с подробностями, что от души порадовалась. Правда, недолго.

Сгинула Катя через пару дней – не вышла на работу. Менты искать начали – по заяве родителей. Опрашивали всех: кто, что, почему. Девчата вспомнили недавний инцидент, даже наш дражайший шеф удосужился оторвать жопу от кресла и извлечь записи с видеокамер. Ну, нашли того говноеда, а что толку? Он в несознанке: не знаю, не видел, не слышал, делать мне больше нечего, кроме как продавщице какой-то мстить. Дела поважнее есть.

Закончилось ничем. Катю, правда, никто больше не видел…

А сегодня наблюдаю, как очередное недоразумение мужского роду-племени стоит посреди магазина у стеклянного шкафа долго-долго, а само сквозь него меня раздевает, ощупывает. Не знаю, как я это чувствую, какие механизмы в голове буйной шестерёнками вертят, но кровь вскипает и в череп изнутри стучит: туки-туки – будь бдительной, за тобой следят! И тяжесть нарастает, сознание мутнеет, пока наблюдение не прекратится или я сама не выйду на воздух или в другое какое помещение – хоть в сортир проблеваться.

Затем это чудо с проплешинами посреди давно немытой шевелюры, в очках несуразных из прошлого века с дужками из целлулоида и стёклами в пять миллиметров толщиной, с редкой рыжеватой бородёнкой и неубедительной попыткой бакенбард всё-таки отлипает от витрины и делает несколько неуверенных шагов в моём направлении.

Цепляю на лицо дежурную маску: «Мне плевать, что ты урод. Ты клиент, а это значит, ты прав. Бла-бла-бла», – а сама иду к нему. Спрашиваю:

– Добрый день! Вам что-нибудь подсказать?

Существо мнётся, перетоптывается на месте, потеет, мычит.

– Извините, вы не могли бы яснее изъясняться?

Хлюпанье носом (боже, у него ещё и насморк!) и, наконец, – ура! свершилось! – осмысленная реплика:

– А вы бы не могли мне пососать?

– Че-е-е-го?!?!?! – радушие, пусть и притворное, мигом сползает с моего лица.

– Показать вот эту модель…

Тьфу ты, ослышалась… Слуховые глюки по Фрейду!

– Да-да, сейчас.

Подхожу к шкафу, достаю из кармашка джинсовых шорт связку с миниатюрными ключами, про себя усмехаясь идиотизму ситуации, и внезапно чую, как этот дрищ, пристроясь сзади и вытянув свои тростинки-ручонки, хватает меня за грудь. Она у меня не так чтобы великанского размера, обычная единичка, стремящаяся (безуспешно) к двойке, но от этого же не менее возмутительно!

Стремительно разворачиваюсь, вижу его выкатившиеся, не хуже чем у Крупской в последние годы жизни, глаза, искривлённый рот со свернувшимися в трубочку, будто для поцелуя, бумажными губами и крупные прозрачные капсулы пота на лбу. И милостиво разрешаю себе слететь с тормозов: с визгом бью хмыря ногой в пах.

Весь ларёк на нас оборачивается. Люди в шоке – продавщица юная да дерзкая, ещё с пирсингом в губе, сучка-выскочка, долбанула ногой немолодого и, очевидно, нездорового покупателя. Возможно, инвалида. Невероятно! Но они же не видели, как этот калечный только что мне сиськи мял с энтузиазмом озабоченного старшеклассника.

Извращенец, бурча под нос нечленораздельное, каракатицей пятится, скулит получившей пинчища кирзачом дворнягой и ложноножками своими простирается к выходу. Вали, тварь, вали! Иди домой, подрочи и сдохни!