Фантастическая политика и экономика - [34]

— Текст мелкий? — забеспокоился чиновник.

— Нет-нет. Текст нормальный, четкий… Только мне кажется…

— Ничего вам не кажется! Поздравляю! Такая честь и такое доверие! — он улыбался с радушием и с торжественностью, и опять будто подмигивал слегка и намекал. По тексту получалось, что меня только что назначили специальным представителем президента страны на крупном мясокомбинате.

— Я не понял.

— У вас какое образование? — заинтересовался чиновник.

— Ну… Высшее.

— Так что же тогда непонятного? Все написано по-русски.

Стандартные формулы.

— Я не понял — какое отношение я имею…

— Ой, да бросьте вы! Самое прямое отношение! Вот, читали про аварии разные, да? Про то, что потеряны вертикальные связи. Про коррупцию, про потерю качества и количества. Вот, кстати, ГЭС в Сибири — помните? Там ведь тоже никого наших не было. Делали, понимаете, что хотели. Или вот в одной области колбасу делали из зараженной свинины. Сколько ее потом на свалку вывезли! Но — потом!

А все почему? Потому что нарушены вертикальные связи, нет догляда настоящего, не хватает досмотра и информирования. Поэтому Президент (он так и сказал это слово — с большой буквы, и даже чуть привставая из-за стола) принял такое решение. Институту спецпредставителей президента — быть! Сложное решение, все понимают, но нужное и актуальное. Иначе потеряем страну. Иначе просто разрушим экономику.

— Но, извините. Я — историк. Какое отношения я имею к мясу?

— А вы думаете, президентов специально учат? Наш вот — кто по образованию? Президент? Или вот я… Знаете, какой у меня диплом? Не знаете. И значения это никакого не имеет. Тут главное — принципы.

Вот принципы у нас есть. И у вас они есть. Мы за сильную страну, за мощную промышленность, за порядок, за гордость за себя и всех наших, таких мощных и порядочных… В общем, идите. Идите — и представляйте на этом, как его…, — чиновник заглянул в свою тетрадь. — На мясокомбинате. Чтобы, значит, никаких там аварий, пьянства чтобы никакого, воровства всякого… Чтобы нормы соблюдались. Чтобы заразы не было. В общем — вот вам все карты в руки, ходите!

— Так я же не специалист.

— И это — хорошо. Вон, на той ГЭС, директор был настоящим специалистом. И начальник службы безопасности, и главный инженер, и ремонтники — все были специалистами. А сколько людей погибло! Или возьмем старое, из «совка», — он прищурился и слегка улыбнулся, как президент на портрете — мол, мы же понимаем, да? — Помните Чернобыль? Там были отобранные специалисты. Лучшие из лучших! И что?

А вот не было там, знаете, представителя президента. И президента, кстати, тогда не было. И все. И взорвали. До сих пор аукается.

— То есть, вы считаете, если бы тогда был президент, и если бы я, скажем, был там, на станции, то Чернобыля бы и не было? — кажется, я стал понимать их логику. Чиновник минуту молчал, рассматривая меня, как взрослый рассматривает ребенка, сказавшего несусветную глупость. И так посмотрел, и этак. И улыбнулся неуверенно — мол, шутите, да? Не шутите?

— Чернобыль был бы все равно. От спецпредставителя это не зависит, — он опять говорил, как при начале беседы — размеренно, четко, негромко, по врачебному. — Но тогда мы бы точно знали, кто крайний. Понимаете? Кто отвечает за все. Вот кто у нас в стране сейчас отвечает за все?

— Президент?

— Вот, понимаете, да? А кто отвечает за все на заводе? На этом, как его, мясокомбинате? Вот теперь я понимал.

— Вижу, поняли. Прониклись. Так идите теперь на свой мясокомбинат, и чтобы там все было — как положено!

Отбор

Сегодня и прямо сейчас практичеки все стояли в очереди. Может быть, не в этой конкретно, но в каждом городе, в каждом поселке, в каждом селе такая очередь была. Длинная, извилисто повторяющая повороты улицы, обвивающая центральную площадь. Очень тихая. Это в магазин очередь может шуметь и переругиваться. В службу какую-нибудь бюрократическую — там и до драк доходило. Было время — и до драк. Теперь время другое. Теперь все строго в порядке живой очереди.

Строго и тихо. Еще шаг вперед. Все вместе — еще шаг вперед. Там, впереди, конец.

То есть, конечно, начало этой длинной всеобщей очереди. И вот все вместе — шаг левой, шаг правой. Потом стоишь и думаешь.

А что еще делать? Говорить тут нельзя. За разговоры быстро уволокут куда-то. Может, в самый конец очереди, и стой тогда опять… А может и вовсе — туда, в самое начало. Туда, куда медленно двигаешься.

Куда, вроде, стремишься, раз стоишь в этой очереди. А вроде и не торопишься и даже рад как будто, что очередь длинная. Снова шевельнулись впереди. Еще шаг. Кто устал — того без ругани отпускают. Но утром он снова встает в очередь. И теперь в самый конец. Все справедливо: из очереди вышел — очередь потерял. Поэтому лучше терпеть. Стоять, ждать, а потом… Шаг. И снова шаг. Все ближе и ближе туда, куда тянется очередь. Ноги болят. Но это ничего. Там, впереди, работают круглосуточно. Они там, наверное, меняются как-то. Потому что никакой человек просто не выдержит столько времени работать. Да, работать. Это все стоят в очереди — а они работают. Такая вот работа. Еще шаг. Уже видно небо над площадью. Уже слышны переговоры там в центре.