Фантастическая политика и экономика - [35]

Вернее, не сами переговоры — что тут услышишь — а звуки. То есть, разговаривают, слышно. То есть, вполне все цивилизованно и человечно. То есть, говоря по-научному, гуманно, значит. Шаг. Некоторые еще называли это выбором. Не выборами, когда все вместе в один день приходили и кидали бумажку в прозрачный ящик, а выбором.

Потому что это каждый выбирает для себя. И больше выбора никакого: или вот так — или совсем наоборот. Вот и выбирай, значит. Не президента, не депутата — себя выбирай. Шаг. И еще подряд два. Повезло — как-то быстро метра два прошли. Бывает, очередь замирает на несколько минут. Но никто не ругается, не толкает передних, не кричит, что, мол, не больше штуки в руки и двайте уже скорее. Все молчат, думают, ждут. А потом — шаг. И еще шаг. И снова — шаг. Все ближе и ближе. Теперь уже слышно, что там впереди. Вот тихонько бубнит кто-то из ведущих. Они свою очередь уже прошли, теперь работают. Потом тишина.

Потом — снова шаг вперед. Вот уже и видно, а не только слышно.

— Пистолет с глушителем, — тихо говорят впереди. — Громко не будет, бояться не надо. Надо подойти, приставить и вот тут нажать. И все. Шаг вперед. Еще шаг.

— Я не могу! — вдруг взвивается крик. — Я не буду стрелять в женщину!

— Да, бог с вами, какая она женщина? Так, девчонка! Ну?

— Нет.

— Ну, нет, так нет. Девочку — в очередь. Этого — вперед. И снова шаг. И почти сразу — второй. Все происходит скучно и обыденно. Каждому объясняют правила и дают бесшумный пистолет с одним патроном. Надо просто доказать, что ты не тварь дрожащая, что не враг какой-то, не изверг, не предатель, не подлец. Ты — как все. Надо взять пистолет, выйти на середину, приставить его ко лбу или затылку стоящего на коленях, нажать спусковой крючок. И все. Ты свободен. Теперь можешь спокойно жить дальше, работать, расти в своей карьере. Теперь ты — свой. Ты — как все. Ты — нормальный. Вон стоит на коленях седой старик. Следующий в очереди внимательно слушает, что ему говорят — будто не знает и заново узнает. Получает в руки пистолет. Делает три шага, быстро касается дулом бледного лба. Слышен щелчок. Совсем тихий, как пальцами щелкнуть. Старик заваливается назад. Тело тут же оттаскивают куда-то усталые мужики. Пистолет вынимают из руки, хлопают ободряюще по плечу, подталкивают — все, все уже, иди, не задерживай очередь! А очередь — шаг вперед. Следующий. Это называется — сплачивание масс в коллектив. Это называется — крещение кровью. Это называется — или ты с нами, или ты против нас. И выбор теперь такой. Ты стреляешь в того, кого поставили на середину. Или ты сам становишься на середину. Кому-то достался ребенок. Так, пацанчик лет десяти с круглыми от ужаса глазами. Три быстрых шага, поднятая рука, щелчок. Очередь двигается. Вот опять женщина. Симпатичная. Но тот, кто в очереди, уже ученый. Уже видел, что бывает, если выбрать другую сторону. Поэтому стреляет почти спокойно. И даже улыбается, когда его провожают к выходу. Слабо улыбается, но все равно заметно. Шаг. И еще шаг. И все это в тишине. Даже переговариваются те, кто проводит мероприятие — вполголоса. Да, это — мероприятие. И не хуже других, между прочим. И даже полезнее многих. Потому что реально создает атмосферу выбора и отбирает, как там в библии, овец, что ли, от козлищ. Вот тебе и выбор, вот и отбор. Козлищ этих, значит. Шаг, еще один. Одна спина осталась впереди. Тихий усталый голос:

— Не волнуйтесь, пистолет бесшумный. Просто подойти, ткнуть в лоб или затылок, нажать спусковой крючок. Это просто. Ну же! Три шага, выстрел. А вот уже и твоя очередь.

— В армии служили? Заметно. Просто подойти и в упор выстрелить.

Только обязательно в голову, чтобы наверняка. Да, бесшумно, чтобы не нервировать людей. Ну? Что стоим? Кого ждем? Очередь, очередь не задерживаем! Вперед! Или что?

Аттракцион

За окном гостиницы плыл туман, сквозь который смутно просвечивались высокие деревья старого запущенного парка внизу у гостиницы. Парки сейчас как-то везде запущены и неухожены. Да и никто туда уже не ходит, кажется. Туман растекался тонкими ручьями, спускался с высоких холмов, рассеивался под встающим солнцем. Было все за этим окном ново и красиво. Жаль, что не было с собой фотоаппарата. Хотя, если бы и был — все равно никакого умения нет. Тут надо, как картину художник пишет. Чтобы не просто туман и просто деревья, а утреннее настроение, свежий ветерок, легкий шум со стороны недалекой дороги, металлическое поскрипывание старых заброшенных аттракционов. Всяких там цветных каруселей и качелей. Командировка в далекий город была ожидаемой. Давно туда надо было слетать. С одной стороны — работа. Она требовала побывать в дальнем филиале, настроить все, как надо, как положено, поучить местных специалистов. С другой стороны — не каждый мог похвастаться, что был на самом краю страны. Там дальше — только океан. Все, конец нашей земли. Тут даже в ванной возле зеркала над розеткой, висели объявления на трех языках — и ни одного на русском! Все иероглифами. Не считать же русской надпись красной краской по плитке «220V». Евгений Васильевич Косогоров очень любил такие командировки. Он и работу свою любил. В понедельник никогда не жаловался, что выходные слишком быстро закончились. А уж когда выпадало работу совместить с новыми местами, с прогулками по вечерам, с фотографированием того и сего налево и направо — о-о-о! Восемь часов на самолете — это трудно. Вечером вылетаешь, а прилетаешь уже после полудня. К обеду фактически. Глаза не смотрят на солнце, слезятся. Общее состояние, как будто отсидел себе все на свете. Но это только в самый первый день. Потом все налаживается.