Фантариум - [6]

Верониха захлопнула дверь, включила в коридоре свет. Близоруко щурясь, стала читать. Бумага была солидно украшена двумя печатями. Черным по белому в ней было сказано, что хозяйке надлежит в двадцать четыре часа очистить квартиру от непрошеных жильцов. Ей искренне было неясно, кому, кроме нее, мешают эти животные? Повертела бумажонку в руках, затем прошла на кухню, зажгла газ и поставила на плиту чайник.

— Что-нибудь придумаем, — наконец сказала вслух и уставилась в пламя газовой горелки. Потом повторила уже с какой-то угрозой: — Да-да, что-нибудь придумаем. — И сердито крикнула в комнату: — Выходите!

Звери осторожно повылезали изо всех закутков и медленно обступили ее. Вопросительно тявкнул Черныш, дуэтом мяукнули коты-близнецы.

— Потерпите, — сказала она. — Пусть стемнеет.

Глубокой ночью, когда дом уснул, Верониха накинула на плечи темный дождевик без рукавов, обмотала шею платком, надела башмаки и решительно распахнула дверь.

— Марш! — сурово приказала она. — Быстрей, быстрей!

Поджав хвосты, недоуменно оглядываясь, животные нехотя поплелись вон. Тяжело вздохнула Айра, шмыгнула носом Муфта. Когда наконец вышел и старый одноглазый Туз, который давно никуда не выходил и только тяжело вздыхал, Верониха окинула взглядом свое опустевшее жилье, что-то пробормотала и щелкнула замком. Насупив брови, стала спускаться вниз. Она шагала, вздернув вверх гривастую голову, и в ее темных глазах зрело упрямое решение.

Выйдя на улицу, старуха остановилась. Приложив к высохшим губам два пальца, пронзительно свистнула. Свист был тревожный и призывный. В подворотнях, подъездах и квартирах вздрогнули звериные морды, затявкали, замяукали, заскулили, рванулись к дверям. Сонные хозяева, чертыхаясь по поводу неожиданной надобности своих подопечных, послушно отпирали замки. Никто ничего не подозревал.

Улицы быстро заполнялись четвероногими. Со всех концов города бежали они на разбойничий свист Веронихи, и вскоре вся набережная кишела ими. Огромные и карманные, пушистые и облезлые, всех мастей и расцветок, бездомные и прирученные, собаки и кошки спешили на этот зов.

Она окинула свое полчище суровым взглядом, свистнула еще раз, и над ее головой закружила голубиная туча. Взмахнув широкими полами плаща, Верониха двинулась вперед. Процессия последовала за ней.

Они шли степенно, с горделивым вызовом, чуть подрагивая от промозглого ветра, и глаза их наполнялись отвагой, Высоко над их головами, за неоновым туманом, проглядывали редкие звезды, смутно намекая о том, что где-то можно валяться в траве, нюхать цветочки и никто не швырнет в тебя камнем за то, что ты неосторожно поднял лапу в неположенном месте.

Редкие прохожие шарахались к стенам домов, протирая глаза: не ночной ли это бред — старуха в развевающемся плаще, пестрая вереница кошек, собак и стая птиц над ними?

Проснулся город, как обычно, до солнечных лучей. Зашаркали метлами дворники, заурчали автомобили, заскрипел на поворотах трамвай. Первый постовой, чеканя шаг, тревожно оглядывался по сторонам.

— Не замечаете? Что-то случилось, — сказал он, останавливая чьи-то «Жигули». Водитель неопределенно пожал плечами и, рыкнув мотором, покатил дальше. Видимо, тревога не проникала сквозь толстые стекла и стальную обшивку машины.

Но уже через пару часов, когда солнце принялось умывать морозные окна, стало очевидным: что-то сегодня и впрямь неладно. Вроде бы все было по-прежнему: так же деловито растекались по улицам машины, спешили на работу пешеходы, нахаживали на терренкуре километраж зимние курортники, однако чего-то ощутимо не хватало. Город казался сиротливо пустым.

Во дворах, как всегда, играли дети, ожидая первого снега и еще чего-то. Но это «что-то» не сбывалось, и глаза их грустнели.

А через месяц у одной маленькой девочки нашли в коробке с игрушками двух большеголовых щенков. Сначала их приняли за механических зверят, но прикоснулись к шерстке и ощутили живое тепло. Щенки жалобно скулили, доверчиво облизывая ладони всех, кто трогал их. А желающих погладить собачат оказалось неожиданно много. И малышей поместили бы в зоопарк, если бы в одну из ночей, когда в море уныло вздыхал бакен, а улицы плавали в легком южном снегопаде, не вернулась Верониха и не возвратила городу его четвероногих.

С тех пор Верониха живет в Фантариуме и уже не помышляет уходить отсюда. На рассвете, как и в былые времена, она выходит с метлой на улицу, гривастая, костлявая, и кажется иным прохожим ведьмой на помеле. Но дети не боятся ее, а особенно любит Верониху годовалый сын Люды Милютиной.

Сын Фантариума

Все знали, что Милютина склонна к авантюрам. Однажды ее выдавали замуж: платье из розового шелка пошили, туфли модельные достали и уже обговаривали, кто поедет на свадьбу в кубанскую столицу, откуда она родом, когда Милютина вдруг спокойно сообщила, что торжество отменяется: жених разбился на мотоцикле.

Все, разумеется, заахали, заохали, стали утешать невесту, а она, с трудом выдавив слезы, на другой же день вырядилась в розовое платье, новые туфли и ускакала на «Иоланту» гастрольного театра. Тут все сразу поняли, что жениха никакого нет и не было, что просто захотелось Милютиной походить в невестах, обратить на себя внимание.