Фанатка - [39]

— Что за?..

Факс был на собственном бланке Питера — с его именем, телефоном, прочими данными. Короткое письмо литературному агенту.

— «С сегодняшнего дня, — вслух прочитала Джулианна, — я отзываю полномочия Майка Левина в качестве моего литературного агента во всех странах мира».

Она бросила на мужа озабоченный взгляд, когда он вытащил лист, желая узнать, что Майк на это ему ответил.

Буквы были внизу страницы, под письмом, — крупные, черные, жирные.

ПОШЕЛ ТЫ В ЖОПУ!

Подземка

Подземка его пугала.

Страшили не сами вагоны или скверный запах метро — нет. И не существа, которые, как он полагал, бродят ночами по туннелям: зомби с наполовину сожранными лицами, которые на миг прижмутся лбом к стеклу снаружи — лишь на мгновение, так что успеешь их заметить и решить, что тебе мерещится всякая погань; да только на стекле остается кровавое пятно — свидетельство, что тебе не помстилось. И не пассажиров Питер боялся. Тех, что набиты как сельди в бочке, но не могут друг дружки коснуться — ни в коем случае, нельзя! — они не чувствуют чужих прикосновений, они вообще боятся чувствовать и избегают чужих пустых взглядов.

Его пугало стремительное движение вперед, непонятная скорость, свист воздуха, какие-то щелчки, бег наперегонки с другими поездами.

А что, если поезд так и не остановится? Что, если он не сможет остановиться? Да заметит ли это хоть кто-нибудь?

* * *

Питер ехал на поезде номер 6 от Астор-плейс до Пятьдесят Девятой стрит. Он предпочитал обычный поезд, не экспресс, и не понимал тех, кто ехал на «шестерке» до Юнион-Сквер, затем пересаживался на четвертый скорый и ехал две остановки до Пятьдесят Девятой. Питер считал, что если уж сел в поезд, то и езжай в нем, куда тебе нужно.

А экспрессом он вообще никогда не ездил.

* * *

— У тебя не хватает мужества сказать мне лично?

С искаженным лицом, разъяренный Майк Левин отвернулся к окну. Окна в гостиной его квартиры простирались от пола до потолка, и с высоты сорок восьмого этажа открывался такой бесподобный вид на город, что за него было не жаль умереть. Такой же вид открывался из окон Ричарда в романе «Анжела по прозвищу Ангел» — Питер не сумел придумать ничего краше этого.

— Я на тебя работаю с твоего самого первого рассказа, — проговорил Майк, и голос его вибрировал от гнева. — Я полагал, мы друзья.

Питер сидел на диване, вертел лист бумаги так и сяк. Его собственная «шапка», подпись. Только вот слова не его.

— Я это не посылал, — сказал он.

— А кто же? — буркнул Майк.

— У меня есть предположение, но сомневаюсь, что ты мне поверишь.

Майк обернулся от окна. Возможно, искренность, с которой Питер на него смотрел, утихомирила его возмущение. Майк смягчился: похоже, ему хотелось поверить другу.

— Попытайся меня убедить, — предложил он.

* * *

Они стояли на балконе. Майк облокотился о перила, глядя вдаль, на небо и силуэты домов, а Питер жался к стене, ощущая ее спиной. Так ему было спокойнее.

— Питер, ну черт возьми! — с сердцем воскликнул Майк. — Ты не даешь мне даже одним глазком взглянуть на текст, но показываешь его смазливой дурище, которую трахаешь. — Он осуждающе покачал головой, постукивая кончиками пальцев по перилам. — О чем ты только думал?

— Она всего лишь в рот взяла, — тихо отозвался Питер.

— Чего?

— В рот, говорю, взяла, — повторил он. — Один раз. Больше ничего и не было.

— И ты не мог сказать «нет»? — Майк обернулся к нему. И поспешно добавил заговорщицким тоном, от которого у Питера скулы свело: — Я не к тому, что у меня самого получилось бы отказаться.

— Я был пьян.

— Превосходное оправдание.

— И она — самая ярая моя поклонница.

— Час от часу не легче.

— Положение становится все хуже, — сообщил Питер. — Она звонила мне прошлым вечером.

— В квартиру?

— Ну да. Наорала из-за рукописи. — Он зажмурился и представил себе Джулианну. — Что мне делать?

Майк вернулся с балкона в комнату. Питер видел выражение его лица, когда тот прошел мимо. Будь Майк врачом, он бы поставил самый неутешительный диагноз.

— Немало я на своем веку повидал спятивших девок, — сказал он.

— Что это должно означать? — Питер последовал за ним в гостиную.

— В Мэдисоне ты позабавился сам, — пояснил Майк, — но сейчас отменно поимеют тебя.

Весь мой мир

Когда он пришел домой, Джулианна сидела за столом, перед ней были разложены юридические бумаги. Она держала ручку как сигарету; не какую-нибудь дорогую, с золотым пером, сообразно ее должности окружного прокурора, а самую что ни на есть простую шариковую, что стоят доллар двадцать девять центов за дюжину в соседнем магазине канцелярских товаров. Зато кончик такой ручки можно без зазрения совести грызть, и не жалко, если колпачок упадет на пол, и там его разгрызет Гручо.

— Когда ты намеревался мне рассказать? — спросила Джулианна, чуть только Питер вошел в квартиру. — О том, что ты увольняешь Майка, — пояснила она на случай, если он не понял.

— Я Майка не увольняю.

— Но то письмо…

Питер поставил себе стул рядом с женой, сел, подался к ней поближе:

— Произошла ошибка.

«Все — одна сплошная ошибка», — промелькнуло у него в голове. Крупнейшая ошибка его жизни.

— Как можно отправить кому-то факс по ошибке? — не поверила Джулианна.