Фальшивые друзья - [17]

— Так вот, он зашел на неделе… спасибо, достаточно соуса… зашел на неделе и хотел купить кольцо с бриллиантом. Представляешь, кольцо с бриллиантом! Мне до этого, конечно, нет никакого дела, но ты же помнишь, с чего он начинал. С банщика! А потом представлял социал-демократов в общинном совете. Вскоре продал свою развалину и приобрел отличный «опель». Купил для всей семьи ювелирные украшения. Затем сменил «опель» на «мерседес» и тогда же купил у меня золотую цепочку. А теперь он депутат ландтага и заказывает мне бриллиантовые кольца. Но при всем при том скажу тебе, мой мальчик, что честным путем подобного не добьешься. У политиков всегда рыльце в пуху. Они пекутся только о себе. А Ференбах от ХСС? Заседает по воскресеньям в правлении и строит из себя святошу. Но что он сделал для рабочих угольной фабрики, которых пачками увольняют? Они приходят ко мне и предлагают кто часы, кто иные вещи. Нет, политики хотят иметь теплое местечко наверху и стричь купоны. А мы для них простофили. Ах, все они — одинаковое дерьмо!

— Такие выражения за едой! — вмешалась мать.

— Слушай, мать, дай нам поговорить. Сын теперь так редко бывает дома. Надо же когда-то обстоятельно обменяться мыслями. Не так ли, Петер?

— Так, так.

— А твой контракт на службу в армии, о котором ты говорил, что будет с ним?

— Пока положение дерьмовое.

— Петер, мы же за столом!

— Прости, мамочка. Я хотел сказать, что с контрактом пока ничего не выходит, потому что сейчас набирают ребят с техническими навыками, им нужны техники. Возможно, позже…

— А специализированная рота спортсменов-инструкторов в Варендорфе? Может, попробуешь там? Занялся бы по-настоящему спортом. Поездки на соревнования…

— Ох, отец, не выйдет. Надо быть асом или входить в национальную сборную, тогда, возможно, взяли бы, а студент спортинститута, думающий стать преподавателем, их не интересует.

— Но ведь ты же играл за команду «Роте-вайе» в молодежной лиге «А».

— Что это за команда!

— Ну, если не хочешь, оставайся в саперах. Ничего позорного в этом нет. Наоборот, саперы принадлежат к армейской элите. Совсем как подрывники в мои времена. Вот это были парни! Всегда впереди… Как они взрывали мосты! Нет, дело свое они знали крепко. Конечно, разрушали, а куда денешься, раз приказ! Тебя же учат подрывному делу?

— Пока нет. Я ремонтирую трубопроводы. И мы почти обходимся без взрывчатки.

— Никогда не думал, что мой сын станет трубопроводчиком. Твой брат Клаус был радистом. «Пи-пипи-пи»! Чертовски здорово! В годы войны я тоже был радистом.

Когда Клаус приходил домой, мы общались с помощью азбуки Морзе. Мать едва не сошла с ума. Помнишь, мамуля? Сколько времени с тех пор утекло.

— Клаус служил в радиовойсках в 1972-м, — вздохнула мать.

— Да, служил. А ты трубопроводчик. Быть артиллеристом или в мотопехоте — дело привычное, но строить трубопроводы? Впрочем, снабжение всегда остается перворазрядной задачей. Если на передовую не доставят бензин, то и лучший танкист ничего не сделает. Вспоминаю, как из-за нехватки бензина мы приостановили наступление. Я и еще один ефрейтор пошли в ближайшую деревню, чтобы раздобыть спирту…

— Вы не могли бы минутку помолчать? ~ — прервала отца мать. — Давайте помолимся. «Тебя, бога, славим, за хлеб насущный, что дал нам днесь. Да пребудем с миром. Аминь…»

Как давно я не молился после застолья! А что значит молиться? Стандартные фразы, которые говорят и после шоколадного пудинга, и после ванильного соуса. «Ты дал нам сейчас и дашь в будущем хлеб и воду… Аминь». Так я понимал молитву и не один год так молился. В таком контексте молитва обретала какой-то смысл. Но почему «тебя, бога, славим»? Готовила-то мать, вот ее и надо было бы благодарить.

— Поможешь вытирать посуду, Петер?

— Естественно, мамочка.

Прежде чем подать десерт, мать включила колонку, Пока я прикончил свой пудинг, вода нагрелась.

Отец закурил сигару и принялся за приложение к аахенской «Фольксцайтунг».

— Кое о чем хотела тебя спросить, сынок… — Мать сделала паузу.

— О чем именно?

— Как у тебя складывается с Петрой? Надеюсь, вы ладите? Получится что-то путное?

— Не знаю. Мы ведь не так давно знакомы…

О Марко я решил ей не рассказывать. Молча мы управлялись с посудой.

— Мое мнение ты знаешь, — снова заговорила мать, когда очередь дошла до кастрюль. — Если нет полной уверенности, что это серьезно, тогда не следует, ну, ты понимаешь, чего не следует делать. Это просто неприлично. Если нет желания жениться на девушке, тогда…

— Опять за свое? Ведь мы все обсудили в прошлый раз.

— Но без результата, — упорствовала мать.

— Что значит «без результата»? Ты знаешь теперь мое мнение, я — твое. И ты не можешь меня переубедить.

— А если вдруг ребенок…

— Ох, мамочка, это уж слишком смешно. Коли тебя так интересует, сообщу, что сейчас любая девушка может пользоваться противозачаточными таблетками.

Мать помолчала, а потом заявила:

— Все вы хотите удовольствия, чтобы не нести никакой ответственности.

— С чего ты это вдруг взяла?

— Близость позволительна, когда мужчина и женщина уверены, что любят друг друга и хотят ребенка.

— Все это пустое!

— Мне кажется, ты намеренно не хочешь меня понять, — упрекнула мать.