Фальконер - [45]

Потом все выстроились в ряд и пошли к своим блокам. В коридоре между корпусами стояла еще одна группа заключенных, ожидавших своей очереди сфотографироваться у новогодней елки. Фаррагат взглянул на них со странной радостью, смешанной с удивлением, — именно так человек, который только что посмотрел фильм, смотрит на тех, кто собирается войти в кинозал на следующий сеанс. На этом веселье закончилось. Увидев лица охранников в коридоре, все поняли, что Рождество прошло.

Фаррагат тщательно вымылся холодной водой и стал изо всех сил обнюхивать себя, как собака; он понюхал под мышками, понюхал между ног, но так и не понял, от кого воняет — от него или от Бампо. Дежурил Уолтон. Он штудировал свои учебники. Уолтон учился на вечернем отделении и собирался продавать автомобили. Иногда он позволял заключенным переговариваться между собой. Когда Рэнсом попросил выпустить его, чтобы поиграть в карты со Скалой, Уолтон раздраженно отпер дверь в его камеру.

— Я готовлюсь к экзамену. К экзамену. Вы-то понятия не имеете, что это такое. Если я завалю этот экзамен, мне придется остаться на второй год. Здесь все с ума посходили. Дома я тоже не могу готовиться. Ребенок болеет и поэтому все время орет. Я прихожу сюда пораньше, чтобы позаниматься в комнате охраны, но там сейчас настоящий сумасшедший дом. Я надеялся, что хоть здесь, в блоке, будет тишина и спокойствие, но оказалось, что вы тут как будто Вавилонскую башню строите! Играйте в карты, сколько влезет, только заткнитесь!

Решив воспользоваться этим, Фаррагат заорал на Бампо:

— Эй, грязная скотина, ты чего не моешься? Я вот помылся, весь помылся, но не могу наслаждаться своим приятным запахом, потому что от тебя воняет, как от мусорных баков позади мясной лавки!

— Конечно, воняет! Еще как! — закричал в ответ Бампо. — Так вот, значит, как ты обычно развлекаешься! Нюхаешь мусорные баки позади мясных лавок!

— Да заткнитесь же вы наконец! Заткнитесь! — воскликнул Уолтон. — Мне нужно готовиться к экзамену. Фаррагат, ты же прекрасно понимаешь, о чем я. Если я провалюсь, мне придется еще целый год, ну, по меньшей мере, целый семестр сидеть за партой и учить то, что я и так уже знаю, но забыл. Преподавательница у нас такая стерва. Болтайте, если хотите, только тихо.

— Бампо, Бампо, дорогой мой, любимый, — тихо проговорил Фаррагат, — что кассир сказал своей кассе?

— Я — нахмурившаяся виноградина, — ответил Бампо.

— Дорогой Бампо, — тихо продолжал Фаррагат. — Я осмелюсь попросить тебя кое о чем. История современной цивилизации сейчас зависит от твоего мудрого решения. Я не раз слышал, как ты говорил, что с радостью отдал бы свой бриллиант голодающему ребенку или одинокому старику, несправедливо обиженному этим жестоким миром. Теперь тебе выпал шанс сделать кое-что поважнее. Я собираюсь создать радио, у меня есть антенна, заземление и приемник из медной проволоки. Осталось найти наушники и полупроводниковый диод. У Скалы есть первое, а у тебя второе. С твоей помощью, с помощью твоего бриллианта, можно наконец разрубить гордиев узел непонимания, который угрожает управлению исправительными учреждениями и самому правительству. Заключенные держат двадцать восемь заложников. Если наши братья по несчастью допустят малейшую ошибку, нас начнут вырезать сотнями. Если же ошибку допустит управление исправительными учреждениями, то бунты начнутся в каждой тюрьме в Соединенных Штатах, а может, даже и по всему миру. Нас миллионы, Бампо, миллионы, и если мы победим, то будем править миром, хотя и я, и ты, Бампо, понимаем, что для этого у нас не хватает мозгов. Да, у нас не хватает мозгов, поэтому лучше всего нам установить перемирие, и все это зависит от твоего бриллианта.

— Знаешь что, иди-ка ты в задницу, — тихо отозвался Бампо.

— Бампо, Бампо, дорогой мой Бампо, когда-то Господь подарил тебе этот бриллиант, и вот сейчас Господь хочет, чтобы ты отдал его мне. На кон поставлены миллионы людских жизней, и все зависит от твоего решения. Радио изобрел Гульельмо Маркони в тысяча восемьсот девяносто пятом году. Именно он сделал чудесное открытие: звук, преобразованный в электрический сигнал, можно с помощью воздушных волн передать на расстоянии и преобразовать обратно в звуки, воспринимаемые человеческим ухом. Бампо, они схватили за яйца двадцать восемь заложников, и с помощью твоего бриллианта мы можем узнать, что они в «Стене» собираются сделать с этими двадцатью восемью яйцами.

— С пятьюдесятью шестью, — поправил его Бампо.

— Спасибо, Бампо, милый Бампо. И если мы узнаем это, то сможем разработать собственный план действий, и тогда нам, возможно, даже удастся выбраться из тюрьмы. С твоим бриллиантом я сделаю радио.

— Если ты такой великий волшебник, то почему бы тебе просто не перенестись отсюда на свободу? — спросил Бампо.

— Я говорю о воздушных волнах — они, в отличие от нашего тела, могут проникать сквозь тюремные стены. О воздухе. О чудесном воздухе. О сладостном воздухе. Ты меня слышишь? Я уже сейчас не мог бы разговаривать с тобой так тихо и спокойно, если бы не сознавал, что математика не поможет описать человеческую природу в ее истинной сущности. И не каждой выпуклости человеческого характера соответствует аналогичная впадина. Человек не может быть равнобедренным, как треугольник. И единственное, что заставляет меня все еще умолять тебя отдать мне бриллиант, это моя бесконечная вера в неизъяснимые богатства человеческой натуры. Поэтому я прошу тебя: дай мне бриллиант, и мы спасем мир!