Никому, разумеется, не пришло бы в голову назвать Ральфа и Лору Уитморов авантюристами. Однако деньги, их запах, блеск, их притягательная сила и напряженное ожидание, что они вот-вот появятся, безусловно, играли огромную роль в жизни этой супружеской пары. Им всегда казалось, что еще немного, и они разбогатеют. Ральф, белокурый молодой человек с неутомимой творческой фантазией, свято верил в романтику и волшебство бизнеса. Скромная должность, которую он занимал в фирме суконщика, была для него всего лишь трамплином.
Уитморы получили добротное буржуазное воспитание, и чувство такта никогда им не изменяло. Никому не навязывали они своей дружбы и ни перед кем не заносились. Особенной красотой Лора не блистала, это была просто милая девушка из штата Висконсин. В Нью-Йорк она прибыла почти тогда же, когда туда приехал Ральф. Впрочем, прошло чуть ли не два года, прежде чем судьба свела их вместе в вестибюле какого-то здания на Пятой авеню. У Ральфа был безошибочный инстинкт, и сердце его никогда не обманывало. Едва завидев светлые волосы Лоры, ее свежие щеки и слегка надутые губы, он понял, что любит ее. Он выбежал на улицу вслед за ней. Так как она ничего не уронила, и у него не было законного предлога с ней заговорить, он стал кричать изо всех сил: «Луиза, Луиза!» Неподдельное отчаяние в его голосе заставило Лору обернуться. Он тотчас принялся просить прощения, сказал, что обознался и что она как две капли походит на девушку, которую зовут Луизой Хетчер. В вечернем январском воздухе пахло гарью, Лора была одинока и свободна от предрассудков. Она согласилась выпить с ним по коктейлю.
Были тридцатые годы, и пора ухаживания длилась недолго. Они поженились через три месяца. Лора перенесла свои вещи к Ральфу в небольшой дом на Мэдисон-авеню, где он занимал квартирку над цветочным магазином и мастерской химической чистки.
Лора нашла себе место секретаря, и их совместных заработков хватало только на то, чтобы сводить концы с концами. Тем не менее они не погрязли в тине мелочных расчетов и скопидомства. Они ходили обедать в драг-сторы[1], а дома над диваном Лора повесила хорошую репродукцию вангоговских «Подсолнухов», истратив на это часть денег, доставшихся ей после смерти родителей.
Тетушек и дядюшек, приезжавших к ним из провинции (у Ральфа тоже не было родителей), они водили обедать в «Риц»[2], а потом в театр. Лора подрубала занавески для окон и чистила Ральфу ботинки, а по воскресеньям они оба валялись в постели до двенадцати часов.
Они стояли на самом пороге благоденствия — так им казалось. Знакомые то и дело слышали от Лоры, что она не спит от волнения, потому что Ральф вот-вот должен получить прекрасное место.
Первый год после женитьбы Ральф просиживал вечера за столом, разрабатывая проект, который, по его расчетам, должен был доставить ему выгодную работу в Техасе. По не зависящим от Ральфа причинам дело это сорвалось. Годом позднее объявилась вакансия в Сиракузах, но туда назначили другого, постарше. Впрочем, между первым проектом и Сиракузами было множество проектов и планов, выгодных и верных, но но той или иной причине не осуществившихся. На третий год супружества перед Ральфом открылась совсем уж блестящая перспектива: во главе одного предприятия, такого же типа и таких же масштабов, как и то, где служил Ральф, встали новые люди и предложили ему перейти к ним. Ральф был не прочь расстаться со старым местом. Там он продвигался черепашьими шагами, и самое большее, на что он мог рассчитывать в будущем, это на жалкую, мизерную обеспеченность. Он встретился с владельцами новой фирмы. Казалось, они только и жаждут заполучить его к себе в сотрудники. Они собирались назначить его начальником целого отделения и платить вдвое больше, чем он получает сейчас. На первое время — недель семь-восемь — покуда новые владельцы не войдут в права, их намерение не подлежало огласке; тем не менее они обменялись дружеским рукопожатием, скрепили свой устный договор стаканчиком виски, и в тот же вечер Ральф повел Лору обедать в дорогой ресторан — отметить наступление новой эры.
Тут же, за столом, они решили приискать себе квартиру побольше, завести ребенка и купить подержанную машину. Они приняли удачу спокойно, ибо давно уже готовились к ней. Нью-Йорк казался им волшебным городом, где раздаются щедрые призы и награды, — одних, как, например, Ральфа, оценивают по достоинству и выдвигают на ответственную должность, другим выпадает шальная удача: судебный каприз или неожиданный поворот в делах фирмы, благодаря которому где-то на периферии открывается выгодная вакансия, или просто — с неба свалившееся наследство. После обеда Ральф и Лора пошли в Центральный парк любоваться луной, и Ральф выкурил сигару. Дома, когда Лора уже уснула, он долго сидел в одной пижаме у раскрытого окна.
Он любил этот пьянящий воздух полночного города, отданного во власть гуляк и сторожей. Его привычное ухо распознавало ночные звуки улиц — и визг автобусного тормоза, и отдаленный вой сирены, и еще какой-то знакомый и непонятный плеск, — словно где-то высоко в небе невидимый ручей вращает мельничное колесо; может быть, это было отраженное эхо всех городских звуков, вместе взятых. Сейчас, когда ему казалось, что в его жизни произошел решительный перелом, он воспринимал все эти звуки с особенной остротой.
