Исполинское радио - [3]
Если не считать первой встречи у Галвинсов, все их знакомство протекало на лоне убогой и трогательной природы Центрального парка. Женщины говорили главным образом о своих мужьях — игра, в которую можно играть и с пустым кошельком. Хвастая туманными перспективами, которые открывались перед их мужьями, подруги просиживали подле своих играющих детей до самых сумерек; воздух становился мутным от копоти, тянуло гарью, город походил на пылающую бессемеровскую печь, парк — на лесную опушку каменноугольных рудников, а поблескивающие после дождя валуны среди травы можно было принять за шлак. Миссис Холиншед вдруг спохватывалась, что опаздывает,—-она вечно опаздывала на какие-то таинственные и блистательные вечера, — и тогда подруги покидали свой лес. Всякий раз Лора чувствовала, что прикоснулась к миру комфорта и роскоши, и это счастливое чувство сопровождало ее всю дорогу домой, когда она шла из парка, толкая впереди себя коляску; оно не покидало ее и потом, когда она готовила ужин у себя на Мэдисон-авеню, под глухой стук парового утюга, доносившийся из мастерской вместе с запахом химикалий.
Однажды ночью, когда Рейчел было что-то около двух лет, Ральфа одолела бессоница. Его терзала мысль, что ему так и не удается набрести на горную тропинку, которая ведет к благополучию и обеспеченности. Он страшно устал, но сон не шел, и тогда, не зажигая света, он уселся в кресле. Прелесть ночного города не волновала его больше. По Мэдисон-авеню проехал автобус, и беспощадный скрип его тормозов заставил Ральфа вздрогнуть. Он закрыл окно, но шум улицы все равно был слышен. Ему вдруг представилось, что пронзительный голос города угрожает его обитателям смертельной опасностью и что необходимо найти способ его заглушить.
Он принялся мечтать о жалюзи, пропитанном каким-нибудь составом, который отражал бы или поглощал звук. Чтобы приятель, забежавший к вам весенним вечером, не должен был надрываться до хрипоты, стремясь перекричать грузовики, грохочущие у вас под окнами. Чтобы в спальне было тихо... Да, да, в первую очередь надо позаботиться о спальне!
Сейчас Ральфу казалось, что городские жители больше всего страдают от недостатка глубокого, полноценного сна. Все эти люди с измученными лицами, которых видишь на улице в сумерки, когда даже миловидные девушки разговаривают сами с собой вслух, все они не могут спать по ночам. Певицы ночных клубов и любезная публика, посещающаяся эти клубы, люди, поджидающие такси на ступенях «Уолдорфа» в дождливый вечер, полицейские, кассиры, рабочие, моющие витрины, — все они неудачливые охотники за сном.
На другой день вечером он поделился своей мыслью о звукопоглощающем жалюзи с Лорой, и ей эта мысль показалась здравой. Он купил жалюзи, которое подходило к окну их спальни и принялся экспериментировать с различными красителями. Наконец он набрел на краситель, который, высыхая, становился рыхлым и пористым, как фетр. В продолжение четырех дней Ральф слой за слоем наносил краску на планки жалюзи, и все это время в квартире стоял отвратительный запах. Когда краска высохла, они повесили жалюзи и открыли окно для опыта. Тишина — относительная тишина — усладила их слух. Ральф записал состав своей смеси и во время обеденного перерыва отправился к юристу, занимающемуся патентами.
Прошло несколько недель, прежде чем юрист установил, что похожий состав был запатентован несколько лет назад. Юрист посоветовал Ральфу разыскать обладателя патента мистера Феллоуза, который проживал в Нью-Йорке, и попробовать с ним договориться.
И вот однажды вечером после работы Ральф отправился на розыски мистера Феллоуза и попал на мансарду дома на Хадсон-стрит, в котором сдавались меблированные комнаты; хозяйка показала Ральфу пару носков, которые мистер Феллоуз забыл захватить, съезжая с квартиры. Оттуда Ральф проследовал в другие меблированные комнаты, к югу от Хадсон-стрит, потом в третье место, к западу, где расположились матросские лавки и общежития. Каждый вечер, в течение недели, Ральф отправлялся на поиски своего соперника. Его следы вели на юг, в Бауэри, а оттуда — на Вест-сайд[4]. Ральф карабкался по лестницам, заглядывая в открытые двери, мимо комнат, где обучали испанским танцам, где ютились проститутки, где женщины разыгрывали фортепьянные концерты Бетховена. Наконец в один из этих вечеров он нашел мистера Феллоуза. Тот сидел на краю кровати и с помощью бензина пытался вывести какие-то пятна на галстуке.
У мистера Феллоуза оказался большой аппетит. Он потребовал сто долларов наличными плюс пятьдесят процентов выручки. Ральф довел количество процентов до двадцати, но никак не мог сбить первоначальную сумму. Юрист составил договор, в котором точно разграничивались права Ральфа и мистера Феллоуза, а через несколько дней, вечером, Ральф отправился в Бруклин на завод, выпускающий жалюзи; он попал туда после рабочего дня, но в конторе еще горел свет. Управляющий заводом брался изготовить по указаниям Ральфа партию жалюзи, но не соглашался принимать заказ меньше, чем на сто долларов. Ральф, кроме того, обязан был доставить химикалии, которыми следовало обработать жалюзи. Эти затраты поглотили более трех четвертей сбережений, какие еще оставались у Уитморов. И теперь уже надо было не просто заработать деньги, а заработать их как можно скорее. Они дали в газету скромное объявление о том, что им требуется агент для сбыта предметов домашнего обихода, и в течение недели Ральф принимал у себя в гостиной кандидатов на эту должность. Он остановил свой выбор на молодом человеке, который собирался в конце недели отправиться на Средний Запад. Агент справедливо заметил, что в Питтсбурге и Чикаго люди страдают от шума не меньше, чем в Нью-Йорке, и потребовал пятьдесят долларов аванса. К этому времени владельцы магазина, в котором они брали товары в кредит, пригрозили подать в суд, и теперь самый ничтожный пустяк — грипп, несчастный случай, дыра в чулке, пятно на костюме — мог привести к настоящей катастрофе. Их агент обещал написать из Чикаго в конце недели, и они ждали хороших вестей, но не получали никаких. Ральф дважды телеграфировал агенту, и в конце концов тот ответил из Питтсбурга: «Шторы не идут возвращаю образцы экспрессом». Они дали еще одно объявление в газету, и на этот раз наняли первого, кто явился. Это был пожилой джентльмен с васильком в петлице. Он торговал всякой всячиной — от зеркальных корзинок для бумаг до выжималок апельсинного сока — и сказал, что досконально изучил психологию столичного покупателя. Он оказался разговорчивым джентльменом. Когда ему не удалось продать жалюзи, он пришел к Уитморам на квартиру, и с той доброжелательной критикой, на которую мы так щедры с друзьями, доскональнейшим образом разобрал все достоинства и недостатки уитморовского жалюзи.
