Факультет журналистики - [33]

Во всех подобных разговорах, которые происходили, естественно, не в присутствии Пашки, Тимофей утверждал, что Пахомов еще опомнится, одумается, выправится, уйдет с кафедры физкультуры, что сейчас Пашка просто временно «заболел» весьма распространенной во все времена юношеской «болезнью» — университетской вольностью нравов, ниспровержением авторитетов, бездумным и бессистемным студенческим свободомыслием. Но «болезнь» эта не безнадежна, ее можно лечить, за Пахомова стоит бороться. И сам Тимофей — теперь уже в присутствии Пашки — непрерывно это и делал, ругательски ругая Пашку на всех групповых активах, прорабатывая его на летучках, постоянно включая крамольное Пашкино поведение в пункт «разное» почти на всех комсомольских собраниях пятой французской группы.

И вся эта тимофеевская борьба за студента Пахомова совершенно не влияла на их личные отношения. Тимофей иногда неделями не видел Пашку — это происходило в периоды наибольшей активности «хивы» на кафедре физкультуры, — а потом, перед зачетами, Пашка приезжал к Тимофею домой, просил на пару ночей учебники и конспекты, и Тимофей терпеливо рассказывал ему содержание лекций, объяснял, какие учебники надо читать для тех или иных экзаменов. В значительной степени своему «успешному» переползанию от сессии к сессии и переходу из семестра в семестр студент Пахомов обязан был именно этой, странной и непонятной, по мнению многих, дружбе с именным стипендиатом Головановым.

На факультете журналистики частенько поговаривали о том, что Пашка — просто тимофеевский «каприз», а капризы и слабости, мол, всегда позволяли себе сильные личности и незаурядные люди — в принадлежности Тимофея именно к этим человеческим категориям на факультете журналистики, естественно, не сомневался никто. Но сам Тимофей все эти разговоры и слухи о «капризах», «слабостях» и «неизбежном кресте на шее» упорно отвергал. Тимофей просто любил Пашку — за непосредственность нрава, за жизнерадостный характер, за спортивную ловкость и лихость и еще, может быть, за то, что сам он, Тимофей, был совершенно другим, противоположным по натуре человеком. В жизни так часто бывает — антиподы сильнее тянутся друг к другу, чем личности, похожие друг на друга.

Голубой поезд метро прибыл на станцию «Сокольники». Пашка и Тимофей вышли из вагона, поднялись наверх и двинулись к парку. Дойдя по одной из заснеженных лучевых просек до пивного бара «Прага», они взяли четыре кружки пива и уселись за маленький столик около высокой стеклянной стены.

— Неплохой денек, Тимка, а? — ухмыльнулся Пашка, отхлебывая пиво. — Бочков преодолен, зачет сдан, пиво вкусное и погодка неплохая.

Тимофей сосредоточенно пил пиво. Он все делал последовательно, целенаправленно и сосредоточенно.

— А вообще он. Бочков, хороший дядька, — разглагольствовал Пашка, — не стал придираться — что да как, да почему. Я таких преподавателей уважаю. Нужен зачет — пожалуйста! И все дела.

— Мне спасибо скажи за «бюллетень», — напомнил Тимофей.

Пашка встал со стула и отвесил Тимофею торжественный поклон.

— Приношу вам, товарищ Голованов, свою искреннюю благодарность за помощь в трудную минуту жизни. Большое спасибо, добрая барыня, за милости и заботу о своих крепостных крестьянах.

— Ладно, садись, не мелькай, — усмехнулся Тимофей.

— А что, может быть, действительно поедем работать после университета в областную газету? — спросил Пашка. — Будем ездить по деревням, пить парное молоко — глядишь, и сами коров доить научимся… Будем общаться с трактористами и комбайнерами, становиться на квартиры к председателям колхозов, а у них, знаешь, какие огороды?.. Выйдем утром в огород, надергаем морковки, нарвем зеленого лучку, поймаем председательского гуся…

— Ты не смейся над Бочковым, — сказал Тимофей, — он тебя запросто сегодня выгнать мог бы.

— А я и не смеюсь. Он мне, наоборот, очень понравился… Какую он морковку из портфеля вынул, а?

— Не морковку, а редиску, — поправил Тимофей.

— Тим, а может, и правда в областную газету поедем, а? В сельскохозяйственный отдел?

— Когда?

— А вот сдадим экзамены и поедем. Во время каникул, а?

— Во время каникул?

— Тим, ты представляешь — приезжаем мы в областную газету, заходим к главному редактору, показываем свои студенческие билеты с факультета журналистики и просим послать нас в командировку в колхоз. Неужели не пошлют? Конечно, пошлют… Ведь это же здорово, Тимка! Неужели мы вдвоем не напишем корреспонденцию из колхоза? Ведь мы уже на четвертом курсе. Пойдем в областное управление сельского хозяйства, найдем агронома…

— Нереально все это. Никто нас ни в какую командировку посылать не станет.

— Испугался, да? Экзамены сдавать умеешь, медаль получать умеешь, а когда предлагают настоящее дело, сразу в кусты?

— Да где здесь настоящее дело? Авантюра какая-то.

— Тимоха, ты кем все-таки хочешь быть? Искусствоведом? Сторожем в музее? С египетских мумий пыль вытирать? Или настоящим журналистом?

— Конечно, журналистом.

— Так почему же тебе не хочется поехать?.. Да, авантюра! Да, наугад, с одними студенческими билетами! Но ведь это же интересно, чудак-человек!

— Пашка, ну чего ты мелешь всякую чепуху?