Факторские курсанты — Дети войны - [6]
Перед отбоем старшина Миша Пылинский подходит ко мне:
— Ты уж извини меня, я два дня подряд поставил тебя в наряд: сначала дневальным, а потом на работу к коменданту. В свой «поминальник» не посмотрел. В следующий раз твою очередь пропущу.
— Не пропускай, ставь как будто ничего не случилось! В наряде даже интересней, чем в классе сидеть. Правда, дневальным заснул на тумбочке, не выдержал!
— Правда?! — засмеялся Пылинский, — Спасибо за откровенность, дневальным по общежитию больше ставить не буду!
— В нашу группу новенького зачислили: демобилизованный моряк, старшина второй статьи! — сообщил новость Юра Горох, только что вернувшийся из канцелярии мореходки.
— Откуда новость такая?!
— Кто тебе сказал такие подробности?
— Я в канцелярии был, относил билеты секретарше. А там как раз этот новенький, в морской форме, с завучем разговаривал. Он уже старенький: лет двадцать пять, а то и больше! Завтра на занятия придет.
Пятнадцатилетним пацанам все люди, которым больше двадцати пяти лет, кажутся старенькими.
Утром, на первом же уроке появился новенький курсант, уверенно, по-хозяйски сел на заднюю парту.
— Ты сел на мое место: тут мои учебники и конспекты! — пытался воспротивиться такому бесцеремонному поведению новичка Гена Сивков.
Новенький не ответил, выгреб из стола учебники и конспекты Сивкова, сунул ему в руки:
— Твое место на первой парте! Ты еще малыш и тебе плохо видно из-за спин и голов передних!
Гене ничего не оставалось, как взять свои учебники, тетради и перебраться на свободное место.
— Дядя, ты что к нам со своим Уставом пришел?! — иронично спросил Миша Пылинский, который, несмотря на свою молодость, был массивнее и крепче наглого новичка.
Начался урок, инцидент временно забылся, но было ясно, что он продолжится после уроков. Все, украдкой оглядываясь на заднюю парту, рассматривали забияку. Ничего особенного: худой как велосипед, шелушащаяся красноватая кожа лица, худые, узловатые пальцы рук. Одет в парадную морскую форму, на погончиках виднелись две лычки, а на рукаве эмблема корабельного артиллериста — скрещенные стволы орудий. Регалии не произвели должного впечатления на ребят: все давно знали, что на берегу ошивается «морячков» куда больше, чем в плавсоставе.
— У нас не принято занимать без спроса чужие места: ни в классе, ни в столовой, ни в спальне! Ты, «дядя», нарушаешь общепринятые правила и порядки! — Миша Пылинский пытался мирно решить инцидент.
— Это мы еще посмотрим! — сухие узловатые пальцы новичка нервно забегали по парте, — Я буду старшиной всего первого курса: и механиков, и штурманов! Готовится приказ о назначении!
Вечером огласили приказ, где курсант Ильин назначался старшиной роты первокурсников. Прозвище «Дядя» закрепилось за ним, а глухая вражда между группой судомехаников и новеньким не затухала ни на секунду.
Преподаватели старались не вызывать Ильина к доске, потому что он говорил совсем не то, о чем его спрашивали. Разница в знаниях со вчерашними школьниками была просто огромной. Усвоить новый материал он не успевал, а обратиться к соседям за помощью мешала гордыня.
— У нас в поселке были только младшие классы, а все другие, начиная с пятого класса, учились в городе за восемь километров от поселка. Каждый день такое расстояние преодолевать невозможно! — делился Юра Горох, — И нас поселили в интернат в двухэтажное здание у школы. Девочки на первом этаже, ребята — на втором. Воспитательница — вроде нашего «дяди» — бестолковая, неорганизованная и ябеда. Только и умела жаловаться директору. Мы ее «Хиврей» величали!
— Предлагаешь сделать из «дяди» «Хиврю»?
— Он еще пока не знает, что его «дядей» называем!
— Как не знает?! Знает!
Мстительные мальчишки пакостили «дяде», как умели: наливали воду в ботинки, завязывали морским узлом штанины брюк. Ильин ругался, обещал разыскать «поганых уродов» и отчислить из мореходки. Жаловался командиру, воспитателям и замполиту. Те, как обычно, разводили руками: наводите мосты с ребятами — административными методами вражду не погасить! Прежняя самоуверенность у старшины исчезла, он как-то сник, потускнел, но «стучать» начальству на предполагаемых «заводил» не перестал.
Осмелел Сивков, выселенный когда-то Ильиным с последней парты на первую. Собственноручно перенес книги и конспекты на свое «законное» место, соответственно «имущество» Ильина положил в проходе на пол. Старшина испугался открытого столкновения и молча переселился на первую парту под смешки и хихиканье присутствующих. Это переполнило чашу терпения еще недавно уважаемого старшины второй статьи — он подал рапорт о добровольном уходе.
Аудитория или классная комната судомехаников первого курса расположена на первом этаже северной стороны здания. Солнце не заглядывает сюда даже летом. Из окон виден лишь небольшой двор с хозяйственными пристройками и сараями да высокий забор, отгораживающий нас от внешнего мира. В классной комнате два ряда четырехместных столов для курсантов, стол и стул для преподавателя, классная доска на стене. Электрическая лампочка без плафона свешивается с потолка и горит постоянно, иначе невозможно писать конспект или читать учебник.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.