— Привет, — прохрипел сзади Зверь. — Не знал, что здесь занято, — развернувшись, он собрался уходить.
— Свободно здесь, я просто переодеваюсь. Привет, — Танька даже не взглянула в его сторону. — Как дела? — стала переоблачаться, не обращая внимания на посетителя.
— Радует, что уже хожу, — ответил чейсер, деликатно отвернувшись и склонившись над умывальником. — Не радует, что пока только по нужде, — пошутил мрачно.
— А ты на ужин приходи, — просто посоветовала девочка. Прыгая на одной ноге, она пыталась протолкнуть вторую в трикотажное изделие. — Среди друзей быстро пойдешь на поправку.
— Друзей? — оторвавшись от мытья уцелевшей руки, удивленно посмотрел на нее охотник на мутантов. — Ты серьезно? Тебе разве не сказали?
— Что не сказали? — наивно взглянула на него успевшая влезть в половину штанов Танька.
— Это ты у Тиша спроси, — он стал потихоньку отступать назад. — Спасибо тебе еще раз, — он все-таки нерешительно остановился и посмотрел в сторону выхода. — Ты, это. Ты не верь никому. Здесь нет друзей. Лагерь — зона перемирия. За пределами — каждый за себя. Это здесь мы хиппари и пункера, а там… В общем, я тебе ничего не говорил, так положено, — неспеша развернувшись и не оглядываясь, он исчез в темном проеме.
Шарообразное существо, прозванное чейсерами кенгуру, оказалось вкусным и сочным. Жирное, как свинина, и нежное, словно кролик, мясо таяло во рту. На этот раз Дед предложил Таньке сначала нормально поесть, а не хвататься за инструмент. И проследил, чтобы у нее в стаканчике оказался местный квас на мякоти хлебной морковки, а не самогон.
Танька не пожелала терять время даром и запрягла всех подобревших от еды окружающих делиться с ней информацией.
— Кенгуру — потому, что он прыгает. Катится, катится, а потом подпрыгнет — и на жертву, и давит. Не мячиком же его обзывать…
— Лошади не часто встречаются…
— Они собаки, — быстро проглотив, поправила рассказчика Танька.
— Ну, да. Так вот, они тоже, в основном, на севере, со всей остальной живностью…
— Почему? И у нас работы хватает. Здесь, конечно, поспокойнее, чем в других лагерях, но пострелять приходится…
— Зачем в оправу? Фактор может принять любую форму, которая нужна, стоит только подумать…
— Нет, не все. Проводник из другого лагеря к нам перешел. Так вот они там человечину очень даже уважают…
— Почему нет? А Тусовка Домохозяек? Там сплошь одни бля… я хотел сказать…
— Да заткнись ты уже! Нормально у них всё, ты не слушай его, внучка, — утихомирил пыл рассказчика Дед. — Добавки отрезать? — заботливо наклонился в сторону Таньки.
— Нет, спасибо, — поблагодарила, облизнув от жира губы. — А название Зоны почему такое?
— Ха! Так Фактор Одиночества еще никто не смог добыть!
— Верняк, его только видели. В смысле, — их…
— Да, за ним только вдвоем можно идти, он единственный парный и сам выбирает, к кому в руки…
— И не угадаешь, кто рядом должен быть…
— Зато, говорят, тот, кто его добудет, никогда не будет одинок…
После этих слов наступила неожиданная пауза. Рассказчики внезапно сосредоточились каждый на своей порции мяса, стараясь не смотреть друг на друга.
Отложив тарелку и вытерев руки предложенным Дедом полотенцем, Танька взяла гитару. Проверив звучание и поудобнее умостившись на мешке с песком, заменявшем стул всем настоящим тусовщикам, она в благодарность пропела о школьных буднях[11]. Зеленый — чейсер, ранее в одиночку развлекавший публику — не вытерпел и поддержал её порыв.
При таком пособничестве Танька, продлевая удовольствие и рискуя испортить аппетит, неосмотрительно стала рассказывать историю неожиданно появившегося «валета»[12].
Дальше с Зеленым исполняли вместе и по очереди, сделали перерыв и доели остатки шарообразного кенгуру, и снова пели, забывая обо всем окружающем, настолько легко оказалось находить общий язык с помощью музыки. Для завершения вечера Танька припасла рассказ об эпизоде осеннего путешествия автостопом[13] на трехколесном раритете. Потом вежливая девочка поблагодарила всех за компанию и, сославшись на необходимость раннего подъема, уволокла себя в мастерскую Тиша.