Фактор Николь - [5]

Шрифт
Интервал

Нет, я не придурок жизни, хотя многие думают обо мне именно так. Но это – неправда. Просто я выступаю за счастливое неведение. Я могла бы создать партию счастливого неведения, и миллионы женщин с удовольствием поддержали бы мой избирательный лозунг «Знание – слабость».

От знания про собак и моделей у меня такая слабость в ногах, что я и убить могу ненароком.

А по субботам и воскресеньям у нас Рома.

Я не люблю Рому. Так звали и моего первого мужа, который пил, бил и гулял, а потом стал улыбаться мне с лайт-боксов. «Будущее за нами!» – говорит мне Рома с плаката. А я волнуюсь, что вот это «нами» – опасный симптом недолеченного алкоголизма. Кто эти «мы» – Рома, его черти, белочка и маленький крокодильчик?

Нет, это все-таки счастье, что по субботам и воскресеньям у нас другой Рома. Он не такой. Он студент. Изучает международную экономику, наверное затем, чтобы превратить ее в отечественную. В этом смысле он – Штирлиц, хотя похож на Роджера Федерера. У него крупный обиженный рот, хороший замах, высокая скорость подачи и аппетит. Еще он смешной. И не пьет…

Но я его не люблю, потому что он хочет взять Кузю замуж, а прямо об этом не говорит.

У меня складывается такое ощущение, что в выходные он старается меня к себе подготовить. Он показывает мне все свои недостатки: постоянно моет посуду, чистит чашки содой, удаляет паутину из высоких углов, вставляет замки и подтягивает петли… слава богу, что не на моих колготках…

И при чем тут «стерилизация и живодерня»?

Кто стерильный? Я? Я, которая не хочет представлять себе голую мужскую попу, предполагая, что попе будет холодно? Я, которая не интересуется бицепсами и трицепсами, потому что человек имеет право не быть идеальным?

Почему Николь считает меня взрослой?

Если бы старой… У старых есть мудрость и чудо. Пусть даже в таблетках или памперсах. У старых есть вдох и может не быть выдоха. Старость – это почти свобода. Это милая одинаковая бородатость мужчин и женщин. Это много-много рассветов, в которые не спится. И много-много закатов, в которые не спится тоже. Старость – это очки, книги и возможность быть умнее, чем самый умный автор. Старость – это вселенная.

А взрослость – безнадега.

Поэтому с шести до семи (утра, конечно) в тренажерном зале я качаю свои мышцы без всякой задней мысли кого-то ими напугать… С семи до восьми я пытаю компьютер на предмет «что там вообще в мире делается», чтобы быть готовой «набросать речь». Я пишу речи. Это не работа, это доход. Причем дойти можно и от смеха, и от страха… Те, которым нужны речи, записаны с четырнадцати до шестнадцати. Плюс два часа на опоздания. С восьми до девяти утра я готовлю из того, что купила вчера с девятнадцати до девятнадцати тридцати. Потом я кормлю собак и еду туда, где дохода нет. Туда, где большие залы, темные коридоры, резкий бумажно-сигаретный запах под табличками «Курить запрещено…» Я бы хотела служить в театре, но служу в педагогическим институте. В день даю по три-четыре спектакля. Контингент зрителей, конечно, абонементный. Но у меня – аншлаги.

В двадцать часов я вычитываю гранки своих статей в ежедневной газете. В редакцию совсем не идут корректоры. А куда идут корректоры? Они вообще бывают? Или корректоры – это последний советский миф?..

Перед сном я люблю Кузю. Кормлю собак, Гришу или Мишу.

Ночью я немного пишу. Речи, статьи, лекции и еще о той жизни, которой у меня нет.

И Алексу я пишу ночью, потому что у него там день и он может ответить быстро.

«Не трогай ее. Дурдом не выход. Целую. Оля».

Но Алекс… («Ласточка ты моя…» – он так сказал мне при встрече. Я помню.) Но Алекс думает, что у меня ночь, и отвечает медленно, стараясь подстроиться под мое утро. Он отвечает мне в то время, когда я стою в пробке и радуюсь тому, что жизнь может быть медленной. Я улыбаюсь – я люблю пробки. А он отвечает мне своей ночью. Не спит…

«Психически больные люди должны быть изолированы от общества и от себя самих до полного выздоровления. Решение обжалованию не подлежит. Алекс».

Он больше не называет ее тушкой.

И я знаю, как бывает, когда решения не подлежат обжалованию.

Такие решения я ненавижу больше всего.

Во что будем играть? В «Побег из Шоу-Шенка» или в «Неспящие в Сиэтле»?

* * *

В первой половине дня мама мальчика – музыкальный работник. Педагог в Центре раннего эстетического развития. Здесь ее зовут по имени-отчеству – Наталья Станиславовна. «Вовна-вовна-вовна», – бежит за ней по коридору. «Вовна» – это по-украински «шерсть».

Шерсть в конце имени. Что-то в этом есть? Должно быть?

Шерсть в конце имени – это варежки, шанежки и борщ. Полный набор смысла жизни. Борщ и Дебюсси – несовместимы. Об этом знает даже Наташино «до» в слегка расстроенном фортепиано. Знает и пахнет бульоном. А «ре» – пирогом с капустой.

В первой половине дня Наталья Станиславовна чувствует себя лучше, чем в конце месяца. Потому что в конце месяца она – бухгалтер трех ЧП. Уважаемый человек, добытчик. Но – «Наташ». Без окончательной «а».

Маме мальчика неуютно и с «вовной» и без «а». Ей хорошо только с Потаповым. Но к буквам это не имеет отношения.

– Наталья Станиславовна, – говорит девочка Дина, рассматривая ноты. – А если будет конец света, то мы с вами – зачем? Пианино же сразу пойдут на дрова.


Еще от автора Елена Викторовна Стяжкина
Все так

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Один талант

Елена Стяжкина – писатель, журналист, профессор Донецкого национального университета, живет в Украине и пишет по-русски. Она историк, и потому лучше понимает настоящее и чувствует будущее. Ее прозу называют «женской» и «психологической», но все определения теряют смысл, когда речь идет о настоящем таланте, одном, уникальном.Герои этого сборника тоже наделены талантом – одним на всех. Талантом любить людей, рядом с которыми не светит солнце, и любить родину как непослушного, но единственного ребенка, талантом быть женщиной или мужчиной, жить вопреки, видеть, слышать, сопереживать и терпеть.Повести из сборника «Один талант» отмечены международной литературной «Русской Премией».


Купите бублики

Жизнь — это когда строишь воздушные замки и плачешь, если они рушатся. А Она стала стильной и спокойной. Сначала ждала момента, когда будет счастливой, как мама. «Что еще нужно — поле да сад, умного мужа ласковый взгляд». Взгляд был. Но восторг по поводу «мне дали чудный рецепт дивного постного пирожка» все не приходил. Героини Елены Стяжкиной могут лгать, но только не себе. Каждая неистово ищет счастья, хотя на всех его не хватает.Блестящий стилист и тонкий прозаик, Елена Стяжкина написала самую правдивую книгу об отношениях мужчины и женщины…


Паровозик из Ромашкова

Жизнь — это когда строишь воздушные замки и плачешь, если они рушатся. А Она стала стильной и спокойной. Сначала ждала момента, когда будет счастливой, как мама. «Что еще нужно — поле да сад, умного мужа ласковый взгляд». Взгляд был. Но восторг по поводу «мне дали чудный рецепт дивного постного пирожка» все не приходил. Героини Елены Стяжкиной могут лгать, но только не себе. Каждая неистово ищет счастья, хотя на всех его не хватает.Блестящий стилист и тонкий прозаик, Елена Стяжкина написала самую правдивую книгу об отношениях мужчины и женщины…


Розка

Книга «Розка» – это четыре повести о том, какой была жизнь до войны, и о том, как война не заканчивается возвращением с фронта. Герои этой книги – разные люди, в чем-то хорошие, в чем-то – не очень. В повести «Розка» рассказывается о двух девочках, разделенных лестничной площадкой, об их странной, ни на что не похожей дружбе, в которой даже смерть не может поставить точку. «Ключи» – история о человеке с немодной ныне профессией философ и его почти удачных поисках Европы. «Набросок и “Сан Габриэль”» – о месте, где как будто нет войны, о людях, которые не знают и не хотят знать об окопах, обстрелах, смертях и подвигах, которые по привычке воруют и интригуют, имитируют патриотизм и предают сами себя.


Рекомендуем почитать
Северные были (сборник)

О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.


День рождения Омара Хайяма

Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.


Про Клаву Иванову (сборник)

В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.


В поисках праздника

Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.


Плотник и его жена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Третий номер

Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.