Факел (книга рассказов) - [18]

Да, а Надежда все это выслушает и обязательно успокоит. Всем сейчас, Вася, тяжело, у всех сейчас цены прыгают, ты ведь не голодаешь, Вася, и одет, я смотрю, нормально, а у девочек твоих возраст такой, что отца не уважают, но выйдут замуж и начнут ценить отца, а что жена иной раз кричит на тебя, так это от тяжелей работы. Как-нибудь примерно вот так утешала.

Успокоит Васю, и он уйдет. Но что характерно — и самой станет полегче. Ну да, говорит о Васиных дочках, а думает о сынуле, говорит, что когда-нибудь жизнь станет полегче, и ведь сама, хоть на короткое время, начинает в это верить.

И потом еще одно: когда ты успокаиваешь другого человека, то есть помогаешь ему, то ты уже не так вроде и одинок.

Нет, все нормально, вроде брат и сестра, и чего бы это им разок в неделю словом-другим не переброситься. Тем более давно без глупостей.

Да, но городок-то маленький, все, как водится, все замечают. И однажды на улице к Надежде подошла жена Васи и тихо, с ласковой улыбкой предупредила: если будешь принимать моего недомылка, я с тобой разберусь, предупреждаю честно. Надо он тебе — даром отдаю, но делить его с кем-нибудь в мои планы не входит. И я тебя, значит, предупредила. В случае чего пеняй на себя.

Надежда Васе говорит: ты больше не приходи, твоя недовольна, она ничего плохого мне не сделала, и мне ни к чему дожидаться, пока она мне как-либо напакостит. Нет, про недомылка и про отдаю даром промолчала. Жалко ведь человека, тем более он к тебе по-хорошему. Тем более что-то у тебя с ним все-таки было.

Да, а Вася как-то уж очень нездорово на это отреагировал: мол, его законная уже пару раз отлупила за эти приходы, но я не половая тряпка и могу поговорить с хорошим человеком, тем более ты ничего не позволяешь, и совсем, смотрю, как брат и сестра, да человек я или уже нет, да мужчина я, можно спросить, или уже вовсе болтаюсь, как сопля на ветру.

Ну вот, Надежда, видать, пожалела его сразу вытурить, пусть еще разок придет, а то подумает, я его законную испугалась, а я вовсе не испугалась, мне, вообще-то говоря, на нее тьфу и растереть, еще разок Вася придет, и больше я его пускать не буду. Гляну в глазок: ага, Вася, и дверь не открою, человек все поймет и сообразит и не обидится. И зачем, в самом деле, лишний раз его обижать, если он и так обижен.

Но не успела. Однажды звонок в дверь. Глянула — две женщины стоят и приветливо улыбаются. Одна — жена Васи, другая незнакомая. И значит, что характерно, улыбаются. То есть никакой пакости ждать от них не следует. И Надежда впустила их в дом. А они молчат и улыбаются, стервозы. Вдруг законная вынимает из кармана молоток и ба-бах по зеркалу шкафа, что стоял в коридоре. И еще раз ба-бах. Зеркало, понятно, вдребезги. Ни объяснений тебе, ни ругани. Буквально садистки. Одна блокирует Надежду, другая достает из шкафа одежду и с лютой яростью рвет ее. Пальто, платья, кофточки. На рукав наступает, наклоняется и рывком раздирает одну вещь за другой. Как пасть льву на одном фонтане.

Да, законная рвала вещи, а вторая тетка тоже вытащила молоток и держала перед лицом Надежды с тонким таким намеком — будешь дергаться, тюкну по башке твоей дурной.

Надежда и не дергалась, словно бы окаменела. Словно бы под гипнозом. Две хулиганки рвут нажитое тобой, а ты окаменела. Ну, в крик пойди, в горло им вцепись, но нет. А потому что в голове все-таки вертелось: а ну как тяпнет молотком по голове, убьет — ладно, а ну как покалечит.

А те прошли в большую комнату, увидели сервант и вот уж тут они разгулялись — с каким наслаждением они били и топтали посуду. Да, садистки и хулиганки.

Но когда они кокнули большую хрустальную вазу, Надежда очнулась. Нет, в драку не полезла, понимала, что сила не на ее стороне. Она бросилась к телефону, и она набрала ноль два, и она закричала: грабят, хулиганят и вот по такому адресу. То есть женщина рассчитывала не на свою силу, но исключительно на силу закона.

А бандитки, почему-то пожалев телевизор, пошли к комнате сынули. А там радиоаппаратура и вещи, которые сынуля успел купить за последний год. Но комната, на счастье, значит, была заперта. Бандитки поняли, что хоть они и бандитки, но ведь же не профессиональные взломщицы, и с дверью придется долго возиться.

Законная сказала на прощанье: еще раз придет мой недомылок, вот как ту вазу кокнула, так твою башку дурную кокну. Надо он тебе, даром отдаю, а перед людьми не позорь.

И ушли.

А вскоре приехала милиция в составе двух человек. Все понятно — хулиганство в особо крупных размерах, а также разор и разбой. И безутешная женщина. Еще бы, будешь безутешной, если порвали твои вещи и побили посуду. Носить ведь теперь нечего. Да, вещи не очень новые, но ведь носить что-то нужно. На какие шиши, интересно знать, ты новые вещи купишь. Да, это горе. Это как пожар или наводнение.

Ну, все объяснила, написала заявление.

Преступницу нашли сразу. А та и не отпиралась: потерпевшая получила по заслугам, и я об одном жалею — мало навредила. За такие дела можно было бы и телевизор кокнуть. Интересно знать, товарищ милиционер, что бы вы сделали с хахалем своей супруги, вы бы что придушили — бутылочку с ним или его самого. Это, конечно, так, но по суду, думаю, вам придется платить за нанесенный ущерб. А я согласна, вещи там старенькие, я и заплачу, если суд решит, и, конечно, по заношенным ценам.