Фаэтон - [7]

Маратик первым бросился к столу с бутербродами.

Увидев это, Ефрем махнул рукой, сказав:

— Ладно, поедим сначала.

Людмила Петровна плохо себя чувствовала и сказала, что попьет только чайку.

— Все как не у людей, — вздыхала она.

— А-ля фуршет, мадам! — сказал Утяев. Он был самым городским человеком и нисколько не тяготился, видно, таким приемом. — Как говорится, ловко сработано! У меня такое впечатление, что мы попали, э-э-э… в двадцать первый или даже двадцать второй век.

Ефрем озлобленно молчал, жевал бутерброды.

* * *

Итак, компьютеры этого новоявленного города — Желтого Дьявола получили для обработки и прогнозирования пять анкет, и ровно через пять минут последовала новая информация:

— Внимание. Сообщаем вам ваши фамилии. Запоминайте. Ефрем Бунтарь… Людмила Кроткая… Ростислав Шутка. Ася Василек. Марат Художник… Каждый из вас по истечении трех месяцев получит сословную приставку к своей фамилии — от А до Ж в зависимости от вашего состояния. Это даст вам право считаться полноценным гражданином Желтого Дьявола… Поздравляем с прибытием в наш город, где каждый может стать богатым человеком… Секция «Ромб» желает вам удачи… А сейчас Ефрем Бунтарь приглашается на второй этаж, в кабинет начальника секции. Остальных у подъезда ждет машина. Наша встреча закончена. До свидания…

В коридоре первым заговорил Утяев.

— Фамилии называются!.. Э-э-э… клички чистой воды… Я Шутка. Почему Шутка?

— Что ты там написал? — спросил Ефрем.

— Написал в шутку, конечно. Разве это серьезные анкеты?

— Ну а что?

— «Шумел камыш…» А ты что написал?

— Я написал: «Ваши порядки мне не нравятся».

— Смотри-ка ты! Все точно — Бунтарь. Людмила Петровна остановила мужчин:

— Ефремушка, не ходите на второй этаж! Арестуют вас.

— Чепуха.

— Я думаю, — сказал Утяев, — подписку возьмут о невыезде. Как говорится, опасная личность.

— Чепуха, говорю.

Маратик дергал Ефрема за рукав.

— Дядя Ефрем, а я нарисовал солдатика.

— Вот и получил Художника… Садитесь все в машину и ждите меня.

— Нет, мы подождем здесь, — решительно сказала Людмила Петровна, взяв за руки Асю и Маратика.

— Ну как хотите. — И Ефрем сел в лифт, который вдруг раскрылся перед ним.

Проводив Ефрема взглядом, Ася сказала:

— А я написала, что люблю васильки. Людмила Петровна погладила Асю по голове:

— Вот и получила самую хорошую фамилию.

— На что она мне?

— Кто знает, Асенька. Я вот написала: «Хорошо бы вернуться домой».

— Вот и стала Кроткой, — рассмеялся Маратик. Ждали Ефрема долго, прямо в коридоре, стоя, так как негде было присесть. Но не дождались. Перед ними опять вдруг появился круглолицый гид. Он отозвал в сторону Утяева и долго с ним о чем-то шептался. Потом исчез.

Утяев вернулся к своим в веселом настроении. Сказал, что надо ехать в гостиницу, где их ждут хорошие номера, а Ефрем приглашен к большому начальнику и освободится не скоро, там идут важные переговоры.

Людмила Петровна не очень поверила тому, что сказал Утяев, но поехать все-таки согласилась.

— Надо, надо, — говорил ей Утяев. — Что мы тут стоим? Забились в угол. Как говорится, провинциалы. Роняем, э-э-э… собственное достоинство.

3

Пять рядом расположенных комнат с кроватями, мягкими креслами, шкафами, ночными столиками, торшерами и телевизорами — выходили полукольцом в одну общую комнату, оборудованную под кабинет — со столом, диванами, книжными шкафами и опять-таки телевизором. И на одной из стен здесь был экран, несколько похожий по форме на зеркало, но с матовым стеклом.

— Смотрите, зеркало закрасили, — сказал Маратик. Он уже успел обежать все комнаты, восхищался всем, что видел, то и дело восклицая: «Уй ты! Смотри, Ася! Смотри!»

Рюкзаки все оставили в прихожей, там же разулись и теперь были в шлепанцах.

— Ну а сейчас, ребятки, мыться, — сказал Утяев Асе и Маратику. — В ванной приготовлено белье. Людмила Петровна, как говорится, поскребет вам спинки.

И только так сказал директор магазина «Детский мир», вспыхнул настенный экран, и там появилось цветное изображение человека в строгом черном костюме, с аккуратно подстриженной бородкой и при галстуке; шея у него раскраснелась, и бородач пытался расслабить воротничок. Это был Ефрем. Первой его узнала Ася:

— Это дядя Ефрем! Смотрите! Дядя Ефрем! Людмила Петровна, всплеснув руками, шлепнулась в кресло.

— Друзья! — заговорил Ефрем. — Не задавайте никаких вопросов. Вернусь — расскажу. А пока вот что вам надо знать. Мойтесь, переодевайтесь, обедайте, вас позовут в столовую. А потом Ася и Маратик с Людмилой Петровной пойдут на концерт. Так надо.

— А я? — спросил Утяев.

— А ты, Шуткин, остаешься дома для связи. Ясно?

— Шутка, а не Шуткин, — поправил Утяев.

— Один черт. Ясно тебе, спрашиваю? — сказал экран.

— Ясно.

— И чтоб никаких вопросов. Строго наказываю. Ясно? — Все промолчали. — Ясно, Петровна?

— Ясно, Ефремушка. Ясно… Да ты ли это?

— Мать честная, а кто же еще? Принарядили малость. Вот и вся деревня. Хотя в нашей деревне все же лучше.

— Узнали, узнали тебя, Ефремушка! — воскликнул Утяев. — Не волнуйся. Все будет исполнено!

— Вот и ладно. До встречи… Директор банка вам передает привет. Особенно тебе, Ася. Слышишь?

— Слышу, — смущенно прошептала Ася. — Спасибо.