Фадеев - [90]
Война стучалась в ворота Москвы. Каждый москвич знал, что в этой гигантской схватке можно только победить или умереть.
16 октября ЦК ВКП(б), ГКО приняли решение об эвакуации Москвы. В этот же день командующий Московским военным округом запросил согласия правительства на минирование мостов в городе, железнодорожного узла и других важных объектов. Согласие было получено. В течение трех дней под двенадцать городских мостов было заложено 21,6 тонны взрывчатки, отработан порядок, чтобы привести в действие взрывные механизмы.
«ПОСТАНОВЛЕНИЕ
ГОСУДАРСТВЕННОГО
КОМИТЕТА ОБОРОНЫ
Сим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100–120 километров западнее Москвы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии т. Жукову, а на начальника гарнизона г. Москвы 226 генерал-лейтенанта т. Артемьева возложена оборона Москвы на ее подступах.
В целях тылового обеспечения обороны Москвы и укрепления тыла войск, защищающих Москву, а также в целях пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других агентов немецкого фашизма Государственный Комитет Обороны постановил:
1. Ввести с 20 октября 1941 г. в городе Москве и прилегающих к городу районах осадное положение.
2. Воспретить всякое уличное движение как отдельных лиц, так и транспорта, с 12 часов ночи до 5 часов утра…»
Особенно трудной выдалась ночь с 16 на 17 октября 1941 года, когда началась массовая эвакуация из Москвы. Небо прифронтового города исчерчено зарницами зениток. Смутные силуэты опустевших домов. Холодно.
Публицисту Юрию Жукову запомнились эти дни с поразительной ясностью.
В тесной комнате парткома Фадеев, багровый от нервного напряжения, уполномоченный Совнаркома по проведению эвакуации писателей, секретарь партийной организации писательского Союза Ольга Александровна Хвалебнова.
Перед Фадеевым стоит, как всегда изящный и стройный, несмотря на свой почтенный уже возраст, Корней Иванович Чуковский в сером пальто и шляпе. Эластичный голос, шелковые интонации:
— Саша, дорогой! Я хотел бы с тобой посоветоваться и рассказать всю свою историю.
— Я знаю твою историю!
— Нет, ты не знаешь. Я очень хотел остаться, и Лозовский включил меня в список. Но потом мне сказали, что мне лучше уехать…
— И ты получил броню на поезд, уходящий в четыре часа утра!
— Да, да, но, ты понимаешь, я хочу узнать, будет ли этот поезд?
— Будет.
Начинается прощание и целование. Но Чуковский все еще не уходит, не в силах решить трудную проблему: что лучше — эшелон завтра или пассажирский поезд в четыре часа утра?
Тяжело переживают эвакуацию из Москвы иностранные писатели-антифашисты, нашедшие у нас политическое убежище в предвоенные годы. К ним Фадеев и уполномоченный Совнаркома проявляют особую заботу.
Подходит бритоголовый человек в куртке из собачьего меха. Это известный польский поэт Леон Пастернак. Стесняясь, он сбивчиво говорит, что проживание в гостинице съело почти весь его заработок и денег на билет не хватает. Вопрос решается молниеносно — поэт получает бесплатный билет.
Седовласый Теодор Пливье. Он ни о чем не просит, но в его голубых глазах невысказанная мука: в который раз ему приходится переживать эвакуацию!
Нервничает вдова погибшего в Йспании Мате Залки, легендарного генерала Лукача. «Мой муж сражался с фашистами. Его имя и имена всех членов нашей семьи — в черных списках гестапо. Почему же меня не включили в число тех, кто уезжает первым поездом?»
Ее успокаивают: никакой опасности вторжения гитлеровцев в Москву сейчас нет. Писателей и членов их семей вывозят из столицы только потому, что она стала прифронтовым городом.
В столь непривычных обстоятельствах характеры людей раскрываются наиболее полно.
Вот известный литературный критик с лицом престарелого фавна, любивший в мирное время распространяться на собраниях о важности моральной чистоты и принципиальности. Сейчас он атакует Фадеева назойливыми просьбами пристроить в писательский эшелон какую-то постороннюю девицу:
— Она не член нашего союза, Александр Александрович, но вполне литературный человек. Нельзя ли ее взять в наш эшелон?
— Она член вашей семьи?
— Нет, но разве ей нельзя помочь уехать?
— Никак невозможно…
— Ну а послезавтра вы успеете ее отправить?
Фадеев взрывается:
— Да поймите же, послезавтра не конец мира!..
Побагровев еще сильнее, он встает — хочет пойти домой, чтобы помочь домашним уложить вещи. Сам он остается в Москве. Но его перехватывает Анатолий Виноградов, автор популярного романа «Три цвета времени», рослый стареющий человек с орденом Трудового Красного Знамени на груди — у него просьба совершенно иного рода:
— Александр Александрович, нельзя ли все же мне остаться в Москве?
— Нет, нет. Остаются только те, кто непосредственно связан с работой на фронте.
— Ну тогда нельзя ли мне уехать как можно позже, с самым последним поездом на который у вас будет броня?
— Хорошо…
По кабинетам ищет дежурного члена правления поэт Сергей Городецкий; надо подписать справку для домоуправления о том, что его квартира должна остаться за ним.
Городецкий в кепке, длинном черном пальто, с погасшей трубкой в руке. Расспрашивает уполномоченного Совнаркома: можно ли взять с собой три килограмма лука, килограмм соли и килограмм сахару. Уполномоченный спокойно разъясняет: можно брать с собой любой груз в объеме 50 килограммов на человека. У Городецкого четыре члена семьи.
Это не полностью журнал, а статья из него. С иллюстрациями. Взято с http://7dn.ru/article/karavan и адаптировано для прочтения на е-ридере. .
Школьник, студент, аспирант. Уштобе, Челябинск-40, Колыма, Талды-Курган, Текели, Томск, Барнаул…Страница автора на «Самиздате»: http://samlib.ru/p/polle_e_g.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.