Фадеев - [52]

Чистый, как родник, как свет детства, талант А. Платонова, никогда не знавший фальши, был объявлен И. В. Сталиным анархистским. Это случилось после того, как Фадеев опубликовал в журнале «Октябрь» рассказ «Усомнившийся Макар».

После сталинского звонка Фадеев просит объявить ему выговор, что и было сделано незамедлительно. С тех пор редактор Фадеев будет обрастать выговорами.

Придет время, и Фадеева начнут дружно упрекать все, кому не лень, в неискренности, мол, если печатал, зачем каялся? Ну что ж, в том была его слабость, и было чувство железной дисциплины и даже боязни перед накатывающимся неудержимо страшным, грохочущим, смывающим все на своем пути сталинским культом. Уже в те годы слово «гениальный» закрепилось за И. В. Сталиным на страницах печати, и создавалась великая иллюзия, что оно, это слово, так же естественно для него, как синий или свинцовый, скажем, цвет для неба.

Не склонный выпрямлять свой путь, сглаживать конфликты, Фадеев в конце жизни, готовя сборник литературно-критических статей «За тридцать лет», решает прокомментировать свои резкие, неоправданные, по его мнению, оценки произведений некоторых писателей. Называется имя и Андрея Платонова, Писалось это в середине 50-х годов, когда фамилия Платонов абсолютно ничего не говорила широкому читателю, особенно молодому. Но Фадеев знал, кто такой Платонов. Так было. Честь и совесть, никогда не покидавшие Фадеева, диктовали ему эти корректировки. Тем более они отвечали духу его человеческих и творческих исканий. Он входил в литературу почти в одно время с Платоновым. Горький поначалу много раз будет называть вместе эти молодые имена, достойно представляющие «анафемски талантливую Русь».

До недавнего времени никто не решился напечатать этот рассказ, да и не только его. А Фадеев печатал:

«Наши учреждения — дерьмо, читал Ленина Петр, а Макар слушал и удивлялся точности ума Ленина. Наши законы — дерьмо. Мы умеем предписывать, а не умеем исполнять… Социализм надо строить руками массового человека, а не чиновничьими бумажками наших учреждений. И я не теряю надежды, что нас за это когда-нибудь повесят».

Макар лезет на гору, чтобы задать «научному» человеку один только вопрос: «Что мне делать в жизни, чтоб я себе и другим был нужен?» Но «научный человек», думающий лишь о «целостном масштабе» и «дальней жизни», не может ответить на этот вопрос. Отвечают на него «глупые» рабочие: «Раз ты человек, то дело не в домах, а в сердце. Мы здесь все на расчетах стоим, на охране труда живем, на профсоюзах стоим, на клубах увлекаемся, а друг на друга не обращаем внимания, — друг друга закону поручили… Даешь душу, раз ты изобретатель».

Нет души в городе, в котором люди поручили друг друга закону, в котором любят дальних, но не ближних.

Читая это, мы восхищаемся не только мужеством автора, но и решительностью редактора. Ясно, что, не будь Фадеева, этот рассказ не был бы опубликован в то время. Самый грамотный и смелый редактор «Красной нови» 20-х годов Воронений был отстранен от работы как раз за подобные «ошибки».

Журнал «Красная новь» — первый «толстый» литературно-художественный журнал Советской России. Он начал свою жизнь в 1921 году. Открывался первый номер статьей В. И. Ленина «О продовольственном налоге». Главный редактор журнала Александр Константинович Воровский — человек высокой культуры, историк и критик новой, советской литературы. Он быстро сумел сделать свой журнал лучшим периодическим изданием двадцатых годов. А. К. Веронского называли даже Иваном Калитой — собирателем всего талантливого в литературе. «Я чувствую, как много сил тратите Вы, чтобы удержать его на этой высоте, — писал редактору журнала А. М. Горький. — «Красная новь» становится все интереснее, лучше. Честь и слава Вам!»

С таким же уважением относились к А. К. Воровскому ведущие советские писатели, так называемые «попутчики»: А. Толстой, М. Пришвин, С. Есенин, Н. Тихонов, Е. Замятин и другие.

Но вскоре на литературной арене появилась «пролетарская» группировка, которая поставила своей целью уничтожить «воронщину» и журнал «Красная новь». Она сосредоточилась в журнале с воинственным названием «На посту». Литераторов этого издания так и называли: «напостовцы».

Авторы «Красной нови» критиками-напостовцами исключались из списков советских писателей, ставились в ряд людей «с реакционным нутром», зачислялись в «резерв для буржуазии». Несколько лет шла борьба А. К. Воронского с «неистовыми ревнителями», этими интриганами и чиновниками новой формации, бездарными людьми сомнительной социальной ценности, как говорил А. М. Горький. В 1927 году талантливый редактор был снят с работы. Новый редактор Федор Федорович Раскольников был назначен ЦК ВКП(б) с той целью, чтобы исправить «идейные» ошибки А. К. Воровского, придать изданию «чистокровный» пролетарский облик. Прямо скажем, ситуация не из простых, с которой Ф. Ф. Раскольников так и не сумел справиться. В литературных кругах имя его было мало кому известно. Он выступал больше как публицист, автор очерков-мемуаров. В свое же время вместе с напостовцами Ф. Раскольников нападал на Д. А. Фурманова за то, что тот звал к сотрудничеству с «попутчиками» — беспартийными писателями, авторами «Красной нови».