Фадеев - [30]

Если бы рукопись была законченной, Слонимский немедленно отправил бы ее в производство. Назавтра был уже готов его восторженный отзыв о прочитанном, а в Ростов-на-Дону отправлено письмо с настоятельной просьбой к автору: поскорее закончить книгу. Но, к его огорчению, Фадеев не спешил.

«Разгром» Фадеев начал писать в Краснодаре. В этом городе писатель пробыл чуть больше полугода. Из них — три месяца работал инструктором крайкома, а затем — с июня до конца сентября секретарем райкома партии. Правда, уже в августе он получает отпуск на целых два месяца. Что говорить, развернуться Фадееву как партийному работнику в таких сжатых временных рамках по-настоящему не удалось. Но его запомнили. Конечно же, еще и потому, что Фадеев уже через три года стал известным писателем.

И неудивительно, что небольшая книжка краснодарского краеведа Николая Веленгурина буквально перенасыщена воспоминаниями тогдашних жителей Краснодара, знавших Фадеева. Если попытаться смонтировать их рассказы, то получается облик идеального человека, во всех отношениях идеального: он справедлив, честен, весел и полон энергии.

Основания для восторгов наверняка были. Он не был «сидячим», кабинетным партийным работником. Его носило, как ветром, по заводам, фабрикам, по студенческим общежитиям. И всюду ему хотелось исправить дело — поставить во главе партийной ячейки толкового секретаря, вовлечь студенчество в общественную работу, нет, даже не работу, а немедленно перестроить их сознание, сделать насквозь советскими.

Что это именно так, видно хотя бы из письма-информации Фадеева заведующему отделом организационно-массовой работы крайкома партии Розалии Самойловне Землячке:

«Районные новости таковы: связь моя с районом крепнет (т. е. пришелся ко двору)… Выдвигаем 15 ленинцев на ответственную работу. Провели хорошее собрание хозяйственников с бюро ячеек и профсоюзами, на днях проводим второе с докладами директора, секретаря ячейки и предзавкома кожевенной фабрики. (Директор оказался славным партийцем и парнем.) Благодаря удачному стечению всяких обстоятельств получилась возможность осуществить в большой степени основную задачу — подбор секретарей ячеек».

Свое писательство Фадеев и в это время не афишировал. Та же Р. С. Землячка, узнав, что Фадеев автор двух повестей, хорошо принятых критикой, написала ему: «Как не стыдно было скрывать свои таланты. Рада за вас чрезвычайно…»

Вскоре после этого Фадеева отзовут в Ростов-на-Дону для работы в краевой газете «Советский юг». Именно там, уже в «Октябре» за 1924 год, он будет читать одну из глав «Разгрома», написанную на Кубани.

В Краснодаре же в фадеевском дневнике появилась первая запись, собственно писательская. Она сделана в станице Медведевской, это зарисовка местных мещан: «службиста» — «господина казначея» и его жены — «барыньки». «Тонкая и томная барынька с провинциальными буклями… и претензиями на даму из бомонда» вызвала у писателя неприязнь не только жеманством, но и дремучей пошлостью, впрочем, так же, как и ее муж, — возмутительным обращением со своей прислугой, которую, по мнению Фадеева, и «вовсе ему нечего держать».

«А на квартире у них, — записал Фадеев, — в углу на подушке проживает какая-то помесь болонки с волкодавом — обученное комнатное существо собачьей породы, чисто вымытое, с красным бантиком на шее. Оно виляет и юлит перед хозяйкой, как сам исполкомовский казначей, пробует несколько раз полаять и на меня, но я совершенно недвусмысленным пинком ноги показываю, что недолюбливаю комнатных собачек всех видов и родов, не исключая человеческого». «Быт?! — сам себя спрашивает Фадеев. И сам же решительно отвечает: — Но только не советский».

Дневники молодого писателя интересны по крайней мере по двум причинам. Мы видим, как стремительно растет, обретает неповторимые черты талант художника, набирает силы. «мускулатура» стиля. Он схватывает явления и события цепким, зорким взглядом. Ему по душе все то новое, что утверждается в жизни. Но он знает также и то, что на пути к новому немало нелепостей и ошибок, производственной и бытовой беспомощности, российской безалаберности. Фадеев видит жизнь в резких контрастах. Порой это даже и не дневник, а заготовки к задуманному, но так и не написанному им роману «Провинция». В них зорко увидены приметы жизни тех лет, нередко довольно курьезные:

«Казаки о комсомольцах, играющих в футбол: «Хорошие хлопцы, взрослые, а мячи катают…»

«Несколько «семейных» случаев:

1) Муж запер казачку, чтобы не пошла на выборы. Она вылезла в окно и пошла…

3) Ультиматум жене: развод в случае участия в общественной работе. Муж избил жену за то, что избрали в сельсовет.

Обратные явления:

Казачки, идя за гробом бандита, причитали: «на кого ты нас, кормилец, оставил» и т. д.».

Стиль его рассказов — зарисовок становится легким, бодрым, свободным в тех случаях, когда он пишет о комсомольских активистах, о душевном «полете» первого поколения советской молодежи. Малоизвестные читателю, они помогают лучше понять не только его героев, а чаще, прямо скажем, героинь, но и увидеть глубже характер самого Фадеева в том возрасте, когда человеку чуть больше двадцати, он влюбчив и его любят. Как сказано у Есенина: «Мы все в эти годы любили, но значит любили и нас».