Фадеев - [21]

За месяц до мятежа Раскольников покинул Балтийский флот. Что говорить, это была печальная страница в его биографии. Свое участие в дискуссии о профсоюзах он назовет ошибкой. Думается, что Раскольников в этом вопросе не был самостоятелен. Его жена, Лариса Рейснер, талантливый литератор, женщина активная и властная, боготворила Троцкого как «вождя» и писателя. Безусловно, это влияло на Раскольникова, сказалось на его образе действий. Что только не сделаешь ради любви: так, одно время политотдел Балтфлота возглавлял тесть Раскольникова профессор М. А. Рейснер — человек, далекий от морской жизни. Матросы не приняли комиссара-профессора, и его вскоре пришлось отстранить.

Словом, как говорится в современных исследованиях, «значительная доля ответственности за то, что оно (восстание. — И. Ж.) произошло в Кронштадте, на Балтийском флоте, лежала на командующем, политическом аппарате, моряках-коммунистах».

Партийная дисциплина резко падала. Выход из рядов партии стал обычным явлением. Политработа не давала результатов. В феврале партбилеты сдавали уже пачками.

В первую очередь мятеж ударил по большевикам, начался террор и репрессии. В трюм линкора «Петропавловск» бросили 150 арестованных коммунистов, «Севастополя» — 60. Триста партийцев было отправлено в кронштадтскую следственную тюрьму.

Как показала перерегистрация Кронштадтской организации РКП (б) после мятежа, 135 членов партии перешли на нелегальное положение и вели подпольную работу. Не удалось сломить и брошенных в следственную тюрьму, в одной из общих камер узники организовали выпуск газеты, которая энергично разъясняла смысл кронштадтских событий. Несмотря на жестокие угрозы, репрессии, коммунисты, рискуя жизнью, общались с обманутыми моряками, а позднее, уже во время штурма, даже установили связь с наступавшей на Кронштадт 7-й армией.

В ответ на арест коммунистов в Кронштадте «Известия ВЦИК» 5 марта сообщили об аресте в Петрограде в качестве заложников взрослых членов семей генералов и офицеров, активно участвовавших в восстании. Заложниками объявлялись и арестованные подозрительные личности.

В распоряжении повстанцев оказалась первоклассная крепость — ключ к Петрограду с моря и база Балтийского флота, несколько боевых линкоров, 140 орудий, свыше 100 пулеметов. Руководители мятежников, рассчитывая на внешнюю помощь, планировали нанести удар по Петрограду.

Четвертого марта Петроградский Совет обратился с письмом «К обманутым кронштадтцам». В нем он предупреждал рядовых участников мятежа об участи, которая ждет их, если они немедленно же не порвут со своими главарями:

«Все эти генералы Козловские и Бурксеры, все эти негодяи Петриченки и Турины в последнюю минуту, конечно, убегут в Финляндию. А вы, обманутые моряки и красноармейцы, куда денетесь вы?»

На следующий день мятежному Кронштадту был предъявлен ультиматум: в двадцать четыре часа сдаться, сложить оружие и выдать зачинщиков. Одновременно ему было сообщено, что отдан приказ подготовить все для разгрома мятежа вооруженной силой. Выполнение приказа было возложено на назначенного командующим Седьмой армией Михаила Николаевича Тухачевского.

Ультиматум не возымел действия.

Утром восьмого марта в Москве начал свою работу Десятый съезд партии. Съезд открылся в тот самый день, когда наши части сделали первую попытку овладеть мятежным Кронштадтом. Последнее его заседание состоялось в канун решающего штурма.

Выступая в день открытия съезда с отчетом о политической деятельности Центрального Комитета партии, Ленин выразил надежду, что восстание в Кронштадте «будет ликвидировано в ближайшие дни, если не в ближайшие часы». Эта надежда не оправдалась. Пользуясь туманом и метелью, наши части, слабые и немногочисленные, подползли по льду к самым стенам Кронштадта, но были обнаружены прожекторами противника, который открыл сильный огонь. Несмотря на это, наступавшие ворвались в город, но были быстро оттеснены.

Победа над мятежной крепостью требовала иных средств.

Вскоре после съезда Ленин писал в одном из писем:

«Съезд Коммунистической партии отнял у меня так много времени и сил, что я теперь очень устал и болен».

Помимо Кронштадта, контрреволюционные мятежи полыхали в ряде других мест. Делегация Сибири и Дальнего Востока ехала на партийный съезд вся вооруженная, готовая пробиваться с боем через широкую полосу восстаний — от Омска до Урала. Чистая случайность, что делегатам-дальневосточникам удалось проскочить Омск. Поезд еще не дошел до Урала, когда Ленину пришло сообщение, что все Прииртышье охвачено крестьянским восстанием. Путь из Сибири на Москву перекрыт повстанческими войсками.

Даже после всего пережитого и перевиденного в годы гражданской войны потрясала жестокость расправ, учиняемых над коммунистами. Захватив коммуниста, восставшие выпускали ему кишки, набивали живот соломой и бросали умирать мучительнейшей смертью, называя это «начинить коммуниста разверсткой».

У Ленина возникает мысль: послать в Кронштадт делегатов съезда, как политических бойцов. Десятого марта В. И. Ленин пишет записку И. В. Сталину и Л. Б. Каменеву:

«Сейчас говорил с Зиновьевым. Говорит: посылать стоит либо